тей Алаунского пространства, в отлогой котловине лежит город Москва, с именем которой неразрывно связано понятие о средоточии великорусского племени и русской государственности по преимуществу. Подобно и другим древним средоточиям государственной жизни, происхождение города Москва сделалось достоянием легенды и разных домыслов, которые не замедлили изукрасить ее начальную историю. Известно, что этот город впервые упоминается под 1147 годом, когда суздальский князь Юрий Долгорукий принимал здесь и угощал Святослава Ольговича Северского, своего союзника в борьбе с племянником Изяславом II Киевским. В летописях Москва называется иначе Кучковом. У сына Долгорукого, Андрея Боголюбского, как мы знаем, были бояре Кучковичи, два брата со своим зятем. Великий князь казнил одного из братьев; а другой брат и зять составили заговор и убили самого Андрея. Этих имен и обстоятельств было вполне достаточно, чтобы потом сложилась известная легенда.
Сущность ее следующая.
Был когда-то богатый и знатный боярин, по имени Степан Кучко, который владел несколькими «красными» селами на берегах реки Москвы. Раз он прогневал князя Юрия Долгорукого тем, что не воздал ему надлежащей чести; князь велел его казнить; а двух сыновей и дочь, красавицу Улиту, отослал во Владимир к своему сыну Андрею. Этот последний женился потом на Улите, а братьев ее сделал своими близкими боярами. Между тем села Кучковы князь Юрий присвоил себе; их красивое местоположение очень понравилось князю, и он построил тут город, который от реки назван Москвою.
Это первоначальное сказание, как обыкновенно бывает, впоследствии подверглось еще разным прибавкам и переделкам, так что явилось как бы несколько сказаний. По одному из них, Юрий Долгорукий любил жену своего тысяцкого Кучки и казнил его за намерение перейти на сторону Изяслава Киевского. По другому, более позднему, сказанию, уже не Юрий Долгорукий казнит Степана Кучку и строит город Москву, а сын Александра Невского – Андрей, который мстил боярину и его сыновьям за убийство своего брата Данила Александровича. Наконец, еще более поздние книжники сочинили сказку о построении Москвы князем Данилом, который, посреди болот и лесов, нашел здесь хижину пустынника Букала, и на месте этой хижины возник впоследствии великокняжеский двор. Очевидно, названия московских местностей и урочищ, каковы Кучково (село), Кучково поле, Букалово и тому подобные, давали повод к различным домыслам, которые связывались с именами разных князей, имевших действительное участие в истории Москвы1.
Ничего подобного мы не встретим в старших летописных сводах. Там Москва если и упоминается впервые под 1147 годом как место встречи Святослава Ольговича с Юрием Долгоруким, то является по смыслу этого известия уже одним из существовавших городов Суздальского Залесья.
Около середины своего течения (ближе к устью) извилистая река Москва в одном из своих изгибов преграждается небольшим каменистым порогом. Вода с шумом бежит по этому порогу и только в полую воду покрывает его на значительную глубину. Этот небольшой порог (ныне подле храма Спасителя, под бывшим Каменным мостом) и послужил первоначальной причиной к возникновению знаменитого города. Выше порога река по своему мелководью только сплавная, а ниже его она судоходна. Известно, что в древней России важнейшим средством сообщений служили судоходные реки. Главный путь из Южной Руси в Северо-Восточную или из Чернигово-Киевской в Суздальскую шел вверх по Десне, по всей вероятности, до Брянска, а отсюда небольшим волоком или сухопутьем – в Оку (может быть, сухопутье шло, собственно, до Козельска, т. е. до нижней Жиздры, левого притока Оки). Далее Окою суда спускались до устья Москвы, поднимались вверх по этой реке и доходили до упомянутого порога. Здесь путники покидали суда и сухопутьем отправлялись в стольные города Ростов, Суздаль и Владимир-Залесский. В том же пункте с этим путем перекрещивался другой, который шел из Юго-Восточной Руси в Северо-Западную, из Муромо-Рязанской земли в Новгородскую и Смоленскую, к верхней Волге и верхнему Днепру. Такое положение, на границе нескольких волоков с одним из важнейших водяных путей, очень рано сделало Москву узлом перекрещивающихся торных дорог, по которым ходили и русские князья со своими дружинами, и русские торговцы со своими товарами.
Найденные в недавнее время остатки языческих кладбищ и разные предметы доисторического быта свидетельствуют, что на берегах реки Москвы, около устьев Яузы и Неглинной, существовали поселения уже в глубокой древности. Следовательно, при распространении русского владычества в Залесском крае посреди финского народца меря князья не могли не оценить такого выдающегося пункта; а потому естественным является построение городка на Боровицком холме или на возвышенном мысу, при впадении болотистой речки Неглинной в Москву-реку. Холм сей, как показывает его название, был прежде покрыт густым бором. Это построение деревянного Кремля и занятие его отрядом русских дружинников относятся ко времени никак не позднее первой половины XI века, которая была эпохой утверждения христианства и русской народности в Залесье.
Мы знаем, что Владимир Мономах еще в молодости своей несколько раз ездил в Ростовский край, и, вероятно, от его внимания
