скному по гитаре, концерт. И Ты замечаешь Её. Да, её зовут Ксения, Оксана, точнее. Но по-домашнему, все давно привыкли к Ксении. Это красиво, это ласково. Она учится в другом классе, в другую смену. Такая маленькая со своей полной гитарой. Просит тебя помочь – набрала для концерта сборников с произведениями Карулли, Маттео Каркасси. Тяжело – её за ними и не видно. А еще тащить портфель – она только что из школы. Ты легко соглашаешься.
Искрится падающий снег, звонко ломаясь под ногами. Вы не дошли до Центральной. Обоих парализовало молнией. Она бешено схватила обеими руками тебя за шею.
Почему там болят губы? И привкус соленого во рту.
Потом, дойдет, что впился в ее алый рот так, что прикусил свою губу. Целовались в засос. Сошли с ума оба.
Два дурака. Два отличника Средней школы. Два медалиста. Два успевающих – на все: на звездное небо, на телефонные звонки без повода. Просто, чтобы услышать вновь. На зияющую дыру Колымского небосклона. На «ну, всё – я пошел», и опять на тебе Её руки. И вновь, на губах чувствуешь соль.
И вновь. Уроки, подготовка к экзаменам. И школьным, и ВУЗовским. И надо успеть сбегать проверить силки на 7-м километре. Сегодня четверг – бегом на математический кружок – там тебе откроют очередную тайну про вышку. Ты окунешься в Не Эвклида.
Нужно обязательно успеть – Она не простит, если ты дашь слабину, станешь хуже готовить: этюды и писать сочинения. Только этюды на Третьем курсе гитары Ты выбираешь сам – более звенящие. И сочинения станешь писать более пронзительные.
Потому, что нужно все успеть. Чтобы в награду тебя, опять обвили маленькие, но сильные руки. И опять, соленый от крови, привкус во рту.
Серый, из Дозора.
Знаете такого – Сергея Лукьяненко, и его знаменитые Дозоры? Один из них – Сумрачный Дозор. Как я отказался там, сейчас расскажу.
Я пробирался по берегу бесконечной реки, в тумане. Яркий свет делал его молочно-белым. Казалось, наступил рассвет, и туман сейчас рассеется. Но чем дальше я шел, тем свет не менялся. Немного походило, как будто где-то сверху включили лампу «Дневного света» – матово струился по туману. Было не холодно, несмотря на близость реки. Ни одного дуновения ветерочка. На берегу было много различных кустарников. Просто заросли. Листьев на веточках не было. Все было молчаливо и величаво. И яркий свет, струящийся бесконечно сверху.
Ни птиц, ни зверей не было. Никто не чирикал. Река не шелестела порогами. Кругом ни души. Я уходил все дальше, по реке. Людей тоже не было. Молчаливо и спокойно. Мои руки были странного света – серыми. Я всмотрелся в свое отражение в реке. Там на меня смотрел Серый Я. Наверное, из-за этого призрачного молочного тумана. Но меня это не пугало. Видимо, тут так надо.
Вдруг, я услышал. Звук. Он был как из трубы. Очень далеко.
– Саша! Саша! Вернись!
Неожиданно свет кончился. Я вынырнул из такого теплого и светлого небытия. Надо мной, на коленях, стояла жена. Она била меня в грудь. На меня что-то капало. Дождь? Но светило еще Солнце, на небе ни облачка. Тень клонился к закату. Это был не дождь – жена размазывала сопли, слезы.
– Ты не дышал! И пульса не было! Ты упал у машины. И перестал дышать. Тебя так долго не было.
Откопали. Люди…
Мой двоюродный брат, работал на Колыме – знал, что человек быстро замерзнет. И он, однажды, спас пьяную женщину, откопал из снега, привел в свой дом, напоил горячим чаем. Она – совсем запитая, алкоголичка, побитая, грязная… Он ее проводил до барака. Замечательно?
А на 8 Марта, он сильно поддав, решил сократить путь до дома, перелез через забор соседский, поскользнулся, упал, ударившись головой. Соседки слышали шум в огороде, но не вышли.
Долго бегала по поселку, трезвонила всем по телефону – моя мама, что не могла найти своего племянника – моего двоюродного брата. И долго звонили ЭТИМ…типа, людям.
Брата нашли только утром.
Спас ли Ты, хотя бы одного больного, доктор?
– Точно, или точно?
– Точно, мы люди тверёзовые, а не какие-то там…
(«Место встречи изменить нельзя»)
В жизни любого врача всегда возникает вопрос, а точно ли спас, сам, лично, хотя бы одну жизнь. Вопрос описан у знаменитого кардиохирурга, когда у него спросили, точно ли он спас хоть одну жизнь. И Кристиан Барнард ответил, что на заре своего врачевания, будучи молодым специалистом в Африке, он реально спас чужую жизнь – у вождя племени заболел пневмонией сын. А верховный жрец настаивал лечить воспаление легких шаманским способом: обернуть шкурой убитой черной козы, а врач вылечил мальчика антибиотиками, таким образом, спас жизнь козы.
