ида», рассказывает о Крыме, Таврике, царе Митридате VI Евпаторе и его 48-й жене Гипсикратии, амазонке по происхождению, захороненной в Фанагории и чудесным образом найденной спустя две тысячи лет воронежскими подводниками.
Вторая глава переносит нас во времена Нестора – первого русского летописца, автора «Повести временных лет», во времена язычества и «Велесовой книги». В этой главе речь идет и о знаменитом «Слове о полку Игореве», в частности о подлиннике «Слова», по моему глубокому убеждению, не сгоревшем во время московского пожара 1812 года, а спасенном, об удивительных людях – собирателях русских древностей – А.И. Мусине-Пушкине, Н.М. Карамзине, А.С. Пушкине и многих других русских патриотах, собравших, сохранивших, донесших до нас эти уникальные исторические документы.
Третья глава посвящена рассказу о русской деревне середины XIX столетия, а конкретно жизни украинцев – хохлов бывшей Воронежской, а ныне Белгородской губернии, в имении Староивановка, Ольхово и др., которыми управлял поляк Карл Красковский. Какова была жизнь этих людей за 10 лет до отмены крепостного права, судите сами.
ГЛАВА I. ТАВРИДА
Дела давно минувших дней,
Преданья старины, глубокой.
А.С. Пушкин
Царь и амазонка
Давным-давно это было. Так давно, что еще Иисус Христос не появился на свет божий. Более двух тысяч лет тому назад.
Митридат VI Евпатор – царь Боспорского царства, вернувшись из очередного похода на синдов и меотов, находился в подавленном состоянии. Поход закончился не то, чтобы неудачно, но не совсем так, как он планировал. Пострадали, как всегда, мирные жители: женщины, старики, дети, жилища синдов. Воины же, чтя скифские обычаи, уходили от преследователей на север, в дикие ковыльные степи, заманивая врага, сжигая все позади себя, травя колодцы змеиным ядом и падалью. Митридат, сдерживая в себе порывы ярости, помнил и чтил печальный опыт своего дальнего предка персидского царя Дария I Гистаспа. Утехой явилось то, что в плен к нему попала девушка – по слухам, то ли одна из дочерей, то ли одна из внучек знаменитой царицы амазонок Амаги.
Произошло это чисто случайно. Сражаясь наравне с мужчинами и выпустив дюжину стрел, а затем спасаясь от погони неподалеку от одного из притоков реки Танаис (Дон), она надеялась скрыться, но конь под нею вдруг споткнулся и упал. В шее лошади торчала стрела. Перекувырнувшись несколько раз через голову и слыша топот настигающей лавы, девушка дрогнула, но неподалеку шумела река. Юркнув змейкой по обрыву, она споро достала из-за спины тростинку «очера» и смело вошла в воду. Но, как говорится, если не повезет, так не повезет. Тростинка, видимо, при падении треснула и через нее начала сочиться вода. Закашлявшись и поперхнувшись, девушка вынырнула. На берегу гоготали косматые воины Митридата. Скрутив извивающуюся, словно ехидна, красавицу и выбив у нее из рук меч-якинак, они поволокли ее к начальнику. Изумившись красотой степной амазонки, тот доложил еще выше. Таким образом она предстала перед очами великого царя и полководца.
Пыльная, в истрепанной одежде, она вначале не произвела впечатления на Митридата, поразили его лишь сверкающие гневом голубые глаза да золотой пояс – признак знатности рода. На другой день, искупавшись в морских ваннах с целебными, благоухающими травами (а дело было в Фанагории – одной из резиденций царя) и одевшись в белоснежно-кисейные, прозрачно-виссановые одежды, она переступила порог сказочно-богатого и пышного Дворца-сада, перед входом в который покоились и лучились две золотые статуи львов. (По древнеарамейскому преданию, в пещере святилища, которую охраняли два льва, находился «камень основания» с пророческими буквами. Каждый входящий пытался запомнить эти священные буквы, но, как только он выходил из пещеры, львы на него рычали, и он их забывал. И только мамзер (Иисус) познал тайну священных букв, разрезав себе бедро и вложив туда пергамент с начертанными на нем буквами.)
Убранство царского дивана (позже в Крыму ханский диван – высший совет феодалов и знати) поразило воображение девушки. Посредине громадной светлой залы, украшенной окнами из разноцветного генуэзского стекла, находился поистине волшебный, белоснежный, журчащий и булькающий чистой ключевой водой мраморный фонтан. Творение сие, поистине неземное, было сделано в виде розы. В центре залы на позолоченном троне восседал уже немолодой царь Митридат VI Евпатор, под ногами простирался пышный и роскошный персидский ковер. Голову царя украшала грозная в зверином оскале пасть леопарда, шкура зверя мягко струилась по широким плечам и спине. Он был подобен грозному и непобедимому Гераклу. На шее сверкала массивная золотая цепь с драгоценными камнями, пальцы украшали дорогие перстни. Царь любил золото и драгоценности. По бокам владыки на мягких диванах, покуривая пьяняще-дурманящий кальян, жмуря кошачьи глаза и созерцая волнующие танцы полуобнаженных красавиц, полулежали царские особы и приближенные. Приглушенно звучала восточная музыка.
Как только скифиянка вошла, восторженные возгласы
