летали машины. Измененные зрение и слух никак ему не помогли, и потому его сразу же сбило с ног внезапным ударом, и Саркис соскользнул в милосердное небытие.
Спустя час он очнулся в больнице. Серьезных ранений он не получил – его сбил медленно едущий автомобиль, прямо под колеса которого он шагнул, словно глухой или незрячий, – но общее состояние пациента озадачило докторов.
Придя в сознание, Саркис начал душераздирающе кричать, при приближении врачей сжимался в смертельном ужасе, а потому ему сначала поставили белую горячку. По всей видимости, нервная система несчастного пребывала в плачевном состоянии, но первый диагноз не подтвердился: анализы не выявили в крови ни алкоголя, ни известных наркотиков.
На мощные успокоительные, который ему вкалывали, Саркис не реагировал. Его все сильнее и сильнее терзали некие кошмарные галлюцинации. Один из ординаторов обратил внимание на таинственным образом деформированные глазные яблоки пациента, и к тому же всех озадачивала необыкновенная медлительность, которая сопровождала его крики и корчи. Но этот странный случай довольно быстро стерся из памяти докторов, после того как неделю спустя Саркис умер. Ведь с неразрешимыми загадками сталкиваются представители даже самых обыденных профессий.
Эксгумация Венеры
До неких весьма прискорбных и скандальных происшествий, случившихся в 1550 году, огород в Перигоне располагался на юго-восточной стороне аббатства. После упомянутых событий его перенесли на северо-западную сторону, где он с тех самых пор и находился, а прежнее место заросло бурьяном и шиповником, которые, в соответствии со строгим приказом сменявших один другого аббатов, никто и никогда не пытался выполоть или укротить.
Происшествия, послужившие причиной переезда засеянных репой и морковью грядок бенедиктинцев, стали в Аверуани, к стыду добрых братьев, народным преданием. Сложно сказать, как много или, наоборот, как мало вымысла в этой легенде.
Однажды апрельским утром три монаха усердно вскапывали огород. Звали их Поль, Пьер и Юг. Первый был мужчиной зрелого возраста, крепким и сильным; второй лишь входил в пору своего расцвета; третий же был почти мальчиком и монашеские обеты принял совсем недавно.
С особенным рвением, в котором, возможно, не последнюю роль играло весеннее бурление юной крови, Юг перекапывал глинистую почву без устали и даже прилежнее, чем его товарищи. Благодаря неустанным заботам многих поколений монахов в земле практически не было камней, однако вскоре лопата Юга, когда он в очередной раз энергично вогнал ее в землю, наткнулась на какой-то весьма твердый предмет неопределенного размера.
Юг решил, что препятствие это – по всей видимости, не что иное, как небольшой валун, – необходимо, к чести монастыря и вящей славе Господней, убрать прочь. И, с воодушевлением взявшись за дело, он принялся отбрасывать влажную черноватую землю.
Задача, однако, оказалась несколько
