человек, имени которого они толком и не узнали, был мертв. Пульс не прощупывался, но на всякий случай Глеб взял с подоконника невесть откуда взявшийся там осколок зеркала и поднес его к губам покойника. Если они ошиблись, зеркало обязательно затуманится. Но нет, стекло оставалось чистым.
– Да что там его щупать, ты на лицо его синюшное взгляни – явно сердце не выдержало. Ты ему еще искусственное дыхание попробуй сделать. – Джиоев оставался верен себе. – И не смотри на меня так: я ему точно не помогал откинуться. Как рассвело, так и увидел.
– И в голову не пришло.
Рустама Чужинов знал давно. Да, непримирим он к некоторым вещам, но чтобы вот так, пока все спят… Нет, кто угодно, только не он.
– Похоронить бы надо. – Услышав голоса, Поликарпов проснулся тоже. – Каким бы он ни был, а человек все же. Не в доме же его оставлять. А на снег бросить если, что от него останется?
– Времени греть землю, чтобы выкопать могилу, у нас нет, – не задумываясь, ответил Чужинов. – Ты прав: просто выкинуть, тоже не годится. Если он даже не совсем человек, но мы-то себя людьми считаем? Мешки под нарами видел, веревки тоже есть, обмотаем и к дереву подвесим. Придет весна, земля оттает, глядишь, и найдется какой-нибудь сердобольный, похоронит как положено. Делаем все быстро: придется крюк давать, так что путь раза в полтора увеличится. Да и от Хмырников до Комово, если случится вдруг, топать и топать.
И снова многочасовой бег, теперь уже по лесу в стороне от дороги. Наконец среди макушек деревьев показалась вершина очередного холма. Голая, как и утверждал Чужинов.
– Это она, твоя Лысая гора? – спросил Джиоев, грудью опираясь на воткнутые в снег лыжные палки.
– Она, Рустам, она, – утешил его Глеб. Видел он, что Рустаму все тяжелее даются такие большие пробежки, но причины пока не знал. – Не ошибешься: такая вершина по всей округе единственная.
– Хвала Всевышнему! – Джиоев провел ладонью по бороде, смахивая с нее образовавшуюся от дыхания изморозь. – Все когда-нибудь заканчивается: и хорошее, и плохое. Особенно хорошее, – философски изрек он.
Они поднялись на вершину, преодолев последние метры уже ползком: темные фигуры на снегу видны издалека. Чужинов надолго припал к биноклю, затем протянул его Рустаму: мол, взгляни. Семен пользовался монокуляром, но даже без оптики, с одного беглого взгляда было ясно: тот человек им не врал – Хмырники действительно подверглись нападению. Абсолютно безлюдные улицы, поселок показался бы полностью вымершим, если бы из труб некоторых домов не шел дым.
– В осаде сидят, – заключил Поликарпов. – Помощи ждут.
Были видны и взявшие в осаду людей твари.
– За пятьдесят уже насчитал, – сообщил Семен. – Глеб, вроде они далеко не все там зимние. Как так?
– Спроси что-нибудь полегче, Сема.
Он и сам прекрасно видел,
