вечество и вообще все живое на Земле явления случайные. Рационально объяснить такой разрыв никак было нельзя. Оставалось отдельно еще верить в Творца.
Но вот через 300 лет Вернадский уврачевал незаживающую рану научного человечества. Одновременно он возвратил нас к новому научному геоцентризму и тем самым к цельности мира. Он понял и утвердил, что картина мира не может диктоваться ограниченным числом наук, но только всей их совокупностью без изъятия. Более того, как бы в полном согласии с Урбаном VIII он заявил, что, поскольку наука непрерывно развивается, мы не можем и не имеем права создавать абсолютную картину мироздания, но только сознательно ограниченные, зато точные и работающие модели космоса. И потому гелиоцентризм и вообще небесная механика должны стать частью более общей научной панорамы, входить в науки о Земле, о живой материи, о человечестве – как в более информативно богатую часть естествознания, исследующую полюс сложности мира. Все остальные дисциплины должны сочетаться с ним и объясняться им.
Еще раз повторю: все публикуемые здесь статьи ученого давно известны и публиковались не раз. Но они никогда не вызывали адекватного отношения. Их изначально не принимали и элементарно не понимали. В лучшем случае считали неким философским усмотрением Вернадского, неким «космизмом», то есть ви́дением всего земного с космической точки зрения. И потому научно идея вечности жизни практически не обсуждалась. Что же, обсуждать философию – все равно что искать научные сведения в поэзии?! И дело даже не в самой идее, а в ее решительном противоречии с заранее заданной всеобщей установкой сознания, в едином, повсеместном и общем мнении о случайности жизни. Если не считать креационизма, каждый человек из совокупности научных знаний, полученных им на любом уровне, еще со школы уяснил, что жизнь произошла, появилась однажды в результате стечения счастливых обстоятельств. В том числе и благодаря положению Земли в Солнечной системе. Ясно ведь, что вся Вселенная первична, а уж живое, такое слабое и ненадежное – вторично. Другие верят, что жизнь – уникальна, она есть произведение всего космоса, высший цвет материи, что она из нее обязательно каждый раз возникает. Надо только найти – как и где? То есть проблема только в том, как отыскать такое сочетания атомов, температуры, давления, химических катализаторов, которые эти условия создают.
Сегодня уже есть, например, наука астробиология, которая ищет и изучает следы жизни за пределами Земли. И в рамках господствующей генеральной схемы следы есть, значит, где-то существуют условия для происхождения живого из мертвой материи.
Между тем космизм – не философский, а научный – Вернадского исходит из обратной модели: Земля – целиком, как есть, со своей биосферой – образец для космоса. Вот откуда этот его новый геоцентризм.
Итак, что же Вернадский внес нового в понимание мира? Он построил модель космоса, в котором жизнь и само человечество необходимы в общем строе природы. Он доказал, что никакого самозарождения из косной материи не было и нет, как привычно и повсеместно считают, игнорируя факты и закономерности. Законы живой материи не объясняются науками о мертвой материи, но они необходимы и дополнительны к ним. Без жизни в форме биосферы планет – нет. Живое вещество несет геологическую, планетообразующую функцию. Земля никогда не была безжизненной и сухой. Геологически жизнь на ней вечна. Человечество и его разум – также неслучайны в этом живом космосе.
В данном предисловии мне предстоит как историку науки показать не в систематическом, а в хронологическом порядке тот путь, на котором Вернадский пришел к своим великим идеям, а также – как общество отнеслось к ним, и как наука осваивала новое знание, что она взяла из него? Наконец, я попытаюсь сделать обзор самых сенсационных современных достижений науки, которые доказывают правоту его «причины космоса», говоря словами Циолковского. В бурно идущем в последние годы научном инструментальном освоении мироздания не появилось пока ни одного факта, который противоречил бы великому открытию Вернадского. Ровно наоборот, каждый из них утверждает его. И, следовательно, нам остается только признать главную идею Вернадского, возвратиться к геоцентризму, необходимому для всей полноты научного знания ХХI века.
1
Загадка жизни всегда стояла перед умственным взором Владимира Вернадского и подспудно направляла его. Уже в 1884 году в докладе на заседании студенческого Научно-литературного общества Санкт-Петербургского императорского университета, продемонстрировав некоторые химические опыты, он задал слушателям и себе самому простой и глубокий вопрос: «Неужели только едва заметная пленка на бесконечно малой точке в мироздании – Земле, обладает коренными, собственными свойствами, а везде и всюду царит смерть? Разве жизнь не подчинена таким же строгим законам, как и движение планет, разве есть что-нибудь в организмах сверхъестественное, что бы отделяло их от остальной природы?»[1]
Проблему единства мира он и решал на протяжении всей научной жизни. Общий вопрос, оставаясь в существе своем идентичным,
Вернадский В.И. Об осадочных перепонках // Химия и жизнь. 1988. № 3. С. 34.
