Со стороны казалось, что это небывалое представление, на которое собралась толпа народа, только вот нет главных действующих лиц. И точно…
– Ваше благородь, давайте дверь выбьем, – уговаривал Девяткина городовой, поправляя башлык, укрывший голову. Торчал из-за мороза только козырёк фуражки, – я здесь у входа, а Елисей Петрович и Кузьма Ильич у окон постоят, глянут, чтоб не сбежал, Плетнёв- то.
Полицейский надзиратель с сомнением посмотрел на городового, на тяжёлую входную дверь , покачал головой, не соглашаясь.
– Ты, Савва Петрович, не торопись. Сейчас начальник наш подъедет, всё и сделаем.
Внутри дома опять истошно закричали, и что- то с грохотом упало на пол.
– Андрей Сергеевич, – и Савва умоляюще посмотрел на на начальника.
Девяткин вытащил карманные часы, открыл крышку, в отчаяньи обвёл глазами подчиненных, и уже собирался дать команду ломать дверь…
Но тут, к счастью, подъехал полицейский возок, из него на ходу выпрыгнул крепкий господин, в прекрасном пальто и шапке- боярке и подбежал к полицейским.
– Молодец, Девяткин, что вы меня дождались. Сейчас всё мигом сделаем, только помалкивайте.
– Хорошо, – с сомнением в голосе сказал собеседник, отходя чуть в сторону, и делая знаки городовым, что бы не мешали.
– Харитон Ильич! Харитон Ильич!
– А , вы это? – раздался густой бас из дома.
– Чего там свару затеяли? Неужто убить кого хотите?
– В своём доме я хозяин, уходите по- добру, по- здорову! – закричал купец, – не уважают меня! Даже дома прекословят!
– Так я вас уважаю. В чём же дело? Подойдите поближе, к двери. Кричать мне тяжело на таком морозе. Поговорим с вами. Или, может дверь откроете? Знаю я, чай вы хороший умеете делать, так я бы угостился?
– Нет! – рявкнул купец, словно злой цепной пёс.
Но шаги были совсем рядом , полицейские освободили крыльцо, и человек в богатом пальто вдруг, разбежавшись, обрушился всей своей силой на запертую дверь, да так, что зеваки на улице восторженно заорали и даже щёлкнула фотокамера, стоявшая рядом . Дверь не то что открылась, она просто упала внутрь на дебошира, а на двери сверху оказался приехавший переговорщик. Городовые мигом влетели в дом, один из них вырвал из руки купца топор.
– Да ослобоните, – пыхтел Плетнёв, распростёртый на полу, на манер жука, накрытый дверным полотном, и так же бессильно дергая ногами и руками, – и силён же ты…
– Девяткин, проверьте, все ли живы.
– Сейчас, всё сделаю, – и принялся исполнять .
Домашние выходили из закрытых комнат, смотрели со страхом на хозяина дома. Городовые, застегнув руки купца в наручники, вывели из дома, мимо радостно улюлюкающей толпы. Девяткин шёл вслед городовым. Затем он озабоченно принялся отряхивать от пыли и трухи пальто незваного гостя.
– Да вы бы, ваше благородие, попроще -бы оделись. Пальто-то уж больно хорошее.
– Кожаную куртку стану мотоциклетную носить, Андрей Сергеевич. Только что и остаётся, – ответил важный господин, поправляя бобровый воротник.
К ним быстрым шагом шёл неизменный, известный своим сложным и нетерпимым характером, репортёр Гомельский, в модном клетчатом пальто и кепке с ушами, вязаным шарфом, закрывающим шею.
– А, Абрам Израилевич, какими судьбами! Очень рад!
– Вы же, господин Стабров, в своём амплуа. Новый цирковой номер нам показали?
– Номер преотличный вышел, господин журналист. Все живы, дебошир задержан. – довольным голосом ответил полицейский чиновник, поправляя сбившуюся шапку.
Господин Гомельский держал чемодан с камерой, и посмотрел ещё раз на полицейского, направлявшегося мимо него к проезжей части, ожидавшему возку.
Люди расходились, обсуждая происшедшее, но представление уже закончилось. Сергей Петрович раскланялся с госпожой Плетнёвой, и пошёл по дорожке, любуясь снежной Москвой. До Рождества оставалось недолго, и пока в его полицейском округе всё было неплохо.
Прогулка с револьвером
Сергей Петрович трясся в санях извозчика, от нечего делать изучая то, что творится вокруг. Но на глаза вдруг попалась внутренность саней , в которых он находился. Лакированные, отличные, сиденья обшитые чёрной кожей, и надо сказать, весьма мягкие и удобные. Лихач попался такой весёлый, улыбчивый, с непременным номером на спине кафтана, причём, сразу запомнившимися – 5 -25. Такое сочетание не сразу забудешь, как подумалось чиновнику сыскной полиции Москвы. Он поправил боярку на голове, натянув её на уши, всё же было холодно, как – никак декабрь, на дворе. Рядом лежала и газета, но как-то
