некоторое время, в столовую вошёл Алекс. Волосы его блестели от влаги, и были аккуратно зачёсаны кверху. Он сел за стол, даже не взглянув на меня.
Я стала вести себя, как то странно. Не могу справиться со своими эмоциями. При виде Саши, теряюсь, краснею, бледнею. Никогда не замечала за собой такого. Конечно, я не была девочкой «сорвиголова», но и не тушевалась, при виде молодых людей.
Ужинали мы, молча, но потом Алекса, заинтересовали мои планы на будущее, и я поделилась ими, с ним. Робко, подняв голову, встретилась с бездонными глазами мужчины, и мы опять замолчали. «Что я увидела в глазах Алекса?.. Увидела удивление! Как будто, он впервые, увидел меня!.. Восхищение! Как будто, никого прекраснее меня, он никогда не видел!.. Нежность! Как будто, я, единственная на свете, и только мне, он подарит свою любовь!..» Сердце радостно застучало. Но наши гляделки, прервала кухарка, громко поставившая на стол блюдо с пирогом. И тут, я увидела другой взгляд: злой, обвиняющий в чём-то, ненавидящий… И несчастное, моё сердечко, ухнуло вниз, с высоты птичьего полёта и разбилось вдребезги!.. Я быстро выпила чай и убежала в спальню.
Всю ночь проревела. Уснула, только под утро и проспала завтрак. Елена Ивановна сообщила, что Алекс уехал в Москву и вернётся, только к вечеру. День выдался жаркий, и я решила искупаться в бассейне и позагорать. Но едва надела купальник, как позвонил Фишман. «Что ему, опять от меня нужно?» – разозлилась я, но всё же, ответила.
– Сонечка, рад слышать! – заискивающе и слащаво, проговорил мужчина. – Егор Константинович, просил вас приехать к нему.
– Хорошо… – ответила я и отключила мобильный, не желая дальше, слушать неприятный голос.
«Зачем дедушка позвал меня? Сам же, вчера сказал, чтобы не приезжала!» – думала я, натягивая лёгкие хлопковые брючки.
До столицы добиралась, почти, час: попала в пробку, на подъезде к Москве. Появившись в палате, обнаружила Фишмана, с папкой в руке. Дедушка, после процедур, отдыхал.
– Здравствуйте! – сказала я и присела в кресло.
Егор Константинович открыл глаза.
– Здравствуй, дочка!
Он похлопал ладонью, по краю кровати и сказал:
– Иди, сядь поближе…
Я выполнила просьбу.
– Соня!.. – дед замолчал и посмотрел на Фишмана. – Соня! Не буду ходить «вокруг да около». Генрих Янович, хочет, чтобы ты, стала его женой!
– Что?.. – меня прошиб холодный пот. – Нет! – резко выдала я.
– Что значит, «нет»? Я дал согласие, а мои решения, как ты знаешь, не обсуждаются! – прорычал Егор Константинович.
Я хватала воздух ртом, как рыба без воды, а глаза застилали слёзы.
– Нет… Я не хочу… Я не люблю его… – шептала я, осипшим от волнения голосом.
– Я сказал, что мои решения не обсуждаются! Ты обязана подчиниться! Это, твоя благодарность, за то, что воспитали тебя, как родную? У тебя нет выбора! Либо ты выходишь замуж, за Генриха Яновича, и получаешь наследство, либо, я лишу тебя
