style="font-size:15px;"> В воспоминаниях, не заметил, как пролетело время, и моя недавняя подружка, объявила, что самолёт идёт на посадку, напоминая пристегнуть ремни.
В зале ожидания, меня встретил мужчина, представившийся Фишманом Генрихом Яновичем.
– Я, адвокат вашего деда, – сообщил он. – Егор Константинович просил немедленно привезти Вас к нему. Два дня назад он пришёл в сознание.
Я согласился, усаживаясь в новенький «Мерседес». Столица, сразила меня своей красотой! За пятнадцать лет, она изменилась до неузнаваемости! Ухоженные улицы, чистота, новые, отвечающие духу времени, здания «Москва-Сити»! Столица, в сотни раз, превосходила, по своему великолепию, тот же Нью-Йорк, или Лос-Анджелес. Москва не уступала в своём величии, ни Лондону, ни Парижу, а даже, по моему мнению, доминировала, во всех смыслах этого слова.
Мы подъехали к воротам огромного больничного комплекса. Генрих Янович показал пропуск, и наш автомобиль пропустили на территорию клиники. Дед находился в отдельной палате. Когда мы вошли, он лежал под капельницей, с закрытыми глазами. Следом за нами, в палату вплыла симпатичная мед.сестричка и убрала её. Дед открыл глаза и, долго, внимательно рассматривал меня.
– У тебя, глаза твоей матери, Саша, – скрипучим голосом, с трудом, произнёс дед. – Но порода, в тебе, чувствуется наша – Прохоровская! – чуть бодрее произнёс он.
Я молчал, всматриваясь в чужое, но в то же время, родное лицо. Егор Константинович сильно изменился. Некогда чёрные, как смоль, волосы, теперь, в беспорядке, лежали на голове, серой массой. Глаза потускнели, не было уже в них того блеска, а читалась только боль. Лицо, землистого цвета, вытянулось и похудело. В нём, едва ли, можно было узнать того властного и деспотичного человека, облик которого отпечатался в моём мозгу. Сейчас, он напоминал угасающую свечу, которая, вот-вот, потухнет.
– Я рад, что ты приехал, – прохрипел дед. – Присядь…
Егор Константинович похлопал по краю кровати. Я выполнил просьбу.
– Так получилось, что кроме тебя и твоего отца, у меня нет никого. У Семёна и Татьяны, детей не было…
Дед замолчал, тяжело вздыхая.
– Они, с твоей матерью, удочерили девочку, дочь Таниной подруги, рано ушедшей из жизни…
Дед опять замолчал. Видно было, что ему с трудом даётся каждое слово.
– Что ты хочешь от меня? – начиная злиться, спросил я. «Не хватало мне ещё чужих детей!»
– Пригляди за девочкой, – тихо прохрипел Егор Константинович.
– Хочешь повесить на меня чужого ребёнка? – возмутился я.
Дед, натужно улыбнулся и сказал:
– Она не ребёнок… Ей восемнадцать уже…
– Тем более! Зачем мне за ней приглядывать? Взрослая, девочка!
Дед нахмурился. Снова тяжело вздохнув, продолжил:
– Пожалуйста… Не заставляй меня, упрашивать тебя… Выполни, последнюю волю умирающего…
Мне стало,
