еня, мама!
– Раз обещал жениться, значит, женится, Гульшат, не тревожься об этом!
Не тревожиться? Никто и ничто не могли меня утешить. Я плакала три ночи и три дня, узнав о том, что отец решил отдать меня заклятому врагу на растерзанье. Наша семья и семья Тагира враждуют не один век, но всё же нашли способ примириться. Породнившись с шейхом Тагиром, мой отец поправит финансовое положение нашей семьи и заручившись поддержкой зятя, выбьется в люди, так сказать.
Но какой ценой?
О Тагире ходили ужасные слухи. Две его жены погибли при странных обстоятельствах, поэтому отцы больше не хотели выдавать за него замуж своих дочерей. Мне же просто не оставили выбора. Единственная оставшаяся в живых жена шейха не могла иметь детей, поэтому Тагир решил жениться снова. В устранении соперниц подозревали старшую жену, но это только слухи, её вина доказана не была. Сам Тагир прослыл грубым и жестоким человеком. Может, он сам и убил своих младших жён, кто его знает?
Что творилось в его гареме, оставалось только гадать, но ничего хорошего я и не ждала. Отец и братья не понимали, что отдают меня на верную погибель? Может, и понимали, но другого выхода не было. Мои братья не смогут жениться, если будут бедняками, а бизнес отца на грани краха, так что я их не виню.
В мою спальню заглянула служанка:
– Тагир бен Хасим ибн-Рашид Аль-Махаян, госпожа! – едва ли не шёпотом сообщила она, нагнетая обстановку.
Сердце заколотилось так, что я вся задрожала от страха и волнения. Даже от имени шейха меня колотит, что же будет, когда мы встретимся лицом к лицу? В то, что нам придётся делить ложе с этим чудовищем, я вообще отказывалась верить.
За приоткрытой дверью послышался шум и голоса, а потом в мою спальню ввалился сам шейх, нарушая все возможные рамки приличия.
– Господин! – поклонились служанка и даже мама вошедшему мужчине, скромно опустив глаза в пол.
А я была так напугана, что пошевелиться не могла. Уставилась на Тагира, как на саму смерть. Это мой будущий муж, мой господин, но не могу ничего с собой поделать. Трясёт дико.
Высокий, широкоплечий, в роскошном халате, который стоит, наверное, как отцовский дом. Мощь и сила, исходящие от него, сбивают меня с ног. Я не падаю на пол каким-то чудом. Он хозяин жизни, и моей теперь тоже.
Смотрит на меня совсем не по-доброму, как будто я в чём-то провинилась.
– Моя невеста девственница? – не сводя с меня глаз кровожадно произнёс Тагир.
Я задохнулась от возмущения. Да как он смеет спрашивать о таком? Разве о таком вообще спрашивают?
– Не извольте сомневаться, господин, – всё так же не поднимая глаз, ответила мама.
– И всё же я бы хотел убедиться в этом прежде, чем отдам за Гульшат выкуп. Оставьте нас! – приказал Тагир, и мама вместе с прислугой бесшумно удалились, будто их и не было в моей спальне.
Тагир медленно двинулся в мою сторону, как тигр, готовый напасть на свою добычу, и у меня началась настоящая истерика. Он хочет взять меня немедленно? Здесь? Сейчас? В доме отца?
– Не надо… – каким-то не своим писклявым голосом взмолилась я, сжавшись в комок.
Тагира мало волновали мои мольбы. Я не успела даже пикнуть, как он грубо схватил меня за шиворот. Подтащив к кровати, швырнул на неё.
– Сними трусы и раздвинь ноги! – приказал он, злобно сверкая чёрными глазами.
– Что? Нет! Пожалуйста, господин! – снова взмолилась я. – Я девственница! Девственница!
– Твои родители плохо воспитали тебя, Гульшат! – с презрением процедил Тагир мне в лицо. – Раз ты отказываешься слушаться мужа!
Ты мне ещё не муж! – вопило моё сознание, но Тагир был неумолим.
– Я не намерен ждать. Или тебе нравится, когда тебя берут силой?
Тагир рванул полы моей абайи так, что пуговицы разлетелись по комнате. Он возьмёт меня силой! Возьмёт!
За дверью стояла мама, поэтому мне не хотелось, чтобы она слушала вопли моего отчаяния и боли. Я должна быть сильной. Должна…
Тагир уже схватился за ворот моей сорочки, намереваясь уничтожить и её.
– Я сама, господин! – заорала я. – Сама! – сказала уже чуть тише.
– Хорошо, – зловеще выдохнул мужчина, скользнув ладонями поверх моей сорочки.
Остановившись на груди, он взял мои грудки, будто взвешивал их на ладонях, проверяя на упругость, и самодовольно хмыкнул, сжимая их.
Руки так тряслись, что я еле стащила с себя трусики и сапожки. Шейх оказался нетерпелив. Схватив меня за ноги, широко развёл мои колени в стороны, да так, что промежность затрещала.
Красная
