старые, но молодились, а по вечерам непременно выходили погулять на свежем воздухе. Кисейные платья одевали на себя, белые перчатки с длинными рукавами, широкополые шляпы с мантоньерками из шелковых лент и всякие другие модные одежды, скрывающие морщинки и дряблую кожу. У них были большие носы, едва заметные брови и глаза хитрые, хитрые. Правда, под глазами у них порой появлялись темные круги, на висках седина блестела кудельками, но старушки в шляпах старались этого не замечать. Бодрые и полные энергии были эти старушки.
Своих мужей они давно похоронили, взрослые дети их не беспокоили, поэтому старушки вовсю наслаждались жизнью. Когда на прогулке их никто не видел, они даже подрыгивали на ходу этак шаловливо. Подпрыгнут на одной ноге и смеются. Подпрыгнут на другой и снова смеются. Вот какие они ещё могутные. Вот сколько энергии сохранилось в них.
В общем, много времени старушки проводили вместе. И никаких споров у них между собой не было, пока они не обращались к поэзии. Потому что одна старушка любила Ахматову, а другая Цветаеву очень ценила.
– Ахматова – гений, – говорила одна старушка в шляпе и делала нижнюю губу коромыслом, подтверждая сказанное всем своим видом. – У неё каждое стихотворение – шедевр.
– А мне Цветаева ближе, – признавалась другая.
– Это почему?
– Потому что у неё все стихи разные. По ритму даже.
– Ишь, куда хватила! По ритму. Много ты в ритме понимаешь, если Жирмунского не читала, его теорию стиха в руках не держала, – говорила первая старушка в шляпе и снова делала губы коромыслом. В общем, сразу было видно, что эта старушка – бывшая профессорша. – Ритм – это основа стиха, – продолжала она. – Это стержень для поиска новых форм, скрепляющих зыбкую структуру сюжета.
– Какого сюжета? – переспрашивала та, которая Цветаеву любила.
– Литературного. Это афоризм такой.
– Понятно… Хотя в стихах я больше люблю не сюжет, а мелодию.
Так спорили, спорили, две старушки в шляпах, а потом начинали читать стихи. Читали, читали, читали, пока не забывали самые нужные слова в каком-нибудь знаменитом стихотворении или не сбивались с дороги. Тогда одна старушка устало садилась на лавку в сквере, в тени какого-нибудь дерева, а другая продолжала стоять возле неё, носком ботинка темный камушек пошевеливая. Потом та, что на лавке сидела, как бы спохватившись, спрашивала:
– Тебе пенсию не добавили ещё?
– Добавили, – отвечала та, что стоит.
– А на сколько?
– На тысячу… А тебе?
– Мне меньше…
На этом разговор прекращался. Проза жизни старушек в шляпах не увлекала. Они боялись, что двигаясь в этом направлении, они скоро заговорят о ценах на мясо или молоко в магазинах сети «Магнит», о том, где можно купить дешевые бананы, мороженых куриц и ливерную колбасу. Нет уж, до такой низости они не опустятся. Вот отдохнут ещё немного и пойдут кормить голубей к памятнику греческому богу, который стоит в Александровском садике напротив Адмиралтейства. Видный такой мужчина, мускулистый, солидный. Всё у него на месте. Там на клумбах, наверное, уже гвоздики расцвели, птицы на деревьях запели. Возле такого мужчины и посидеть приятно.
Старушки направились вдоль Александровского садика к статуе Геракла. Шли, шли, шли – выдохлись. Постояли немного, отдышались и дальше пошли. Тут уж не до прыжков и споров.
Пришли к Гераклу, приблизились к своей любимой скамейке, а на ней незнакомые молодые люди сидят и целуются…
Ну, надо же, а! Целуются у всех на виду. Нет никакого стеснения у них. Никакой совести нет… И всегда так. Всегда какие-нибудь нахалы хорошее настроение испортят в самый неподходящий момент. Стыдно смотреть даже.
Потому что эта белокурая дрянь сидит у него на коленях, а он, чернявый с кудрями, обнял её своими ручищами за талию, и ловит ее губы своими губами. Фу. Гадость какая!
– Это наше место, – грубо сказала одна старушка, обращаясь к молодой паре.
– Почему это? – отрываясь от губ любимой, переспросил молодой человек.
– Мы тут всегда сидели, – снова проговорила грозная старуха в шляпе, которая умела делать губы коромыслом, – и никто до вас тут не целовался.
– Но мы любим друг друга, – стал оправдываться молодой человек.
– Это инсинуации, – отрезала бывшая профессорша. – Настоящая любовь в глаза не бросается. Она спрятана внутри.
– Да, – поддакнула ей худенькая подружка.
На какое-то время бедные влюбленные растерялись. От возмущения не знали даже, что ответить. И слово инсинуации им было незнакомо. Поэтому молодой человек сказал:
– Пойдем отсюда Рита. С этими
