инственный источник света – почерневшую от старости керосиновую лампу. От нагретого стекла исходило приятное тепло.
Карл подтянул свисавшую на боку сумку и принялся в ней яростно копошиться. Его клетчатые прямые штаны были высоко посажены на живот, отчего он больше походил на почтальона чем на археолога. Смахнув серым платком пот с лысеющей головы, Карл вытащил из сумки записную книжку. Рауль придвинул лампу ближе.
– Теперь я могу, наконец, узнать, что мы здесь делаем? – с нетерпением спросил Рауль.
Карл прошагал к стене и заглянул внутрь небольшой прямоугольной шахты на высоте одного метра от пола. Ее границы почернели от факелов многочисленных расхитителей гробниц, тысячелетиями пытавшихся отыскать сокровища фараонов. Шахта тянулась на несколько метров вглубь, а затем резко уходила высоко в неизвестность.
Карл вновь обратился к своим записям и с ухмылкой посмотрел на коллегу.
В тусклом свете лампы витала мелкая, как мука, пыль. От легких дуновений ветерка разлеталась по комнате, напоминая мошкару, и оседала на лице, а кожа начинала неприятно зудиться. Рауль облизнул обсохшие губы и поморщился, почувствовав вкус известняка.
– Что мы пытаемся здесь найти? Может прояснишь наконец.
Карл укусил нижнюю губу, продолжая вглядываться в свои записи.
– Хм.
– Бога ради, мы стоим здесь уже второй час, – взорвался Рауль. – А ты мне и слова не сказал!
Во взгляде Карла через призму округлых запотевших очков читался укор. Рауль поджал губы, признав свою вину. Порой он просто не замечал, как переходил на крик, однако в этот раз, находясь в камере из известняка под миллионами тонн гранита, он и сам ощутил на своих перепонках мощный гул эха.
Раулю часто в жизни приходилось видеть укорительный взгляд собеседников, реагировавших на его громкий тон. Они ошибочно принимали это за агрессивный выпад и диалог быстро сходил на нет. Эта слабость стала причиной многих неудач в его жизни, в том числе на профессиональном поприще археологов, где он стал известен как чудаковатый псих, от которого лучше держаться подальше.
– Это оно, – Карл от волнения зашагал из стороны в сторону, не спуская глаз с отверстия шахты.
– Шахта тупик и ты это знаешь, как и вторая, – Рауль указал пальцем на противоположную стену, где также имелось аналогичное отверстие, – Только шахты в камере царя над нами выходят на поверхность для вентиляции.
Карл проигнорировал его слова. Он запустил руку в сумку и вытащил пачку сигарет.
– Только не это, мы же договаривались. Я здесь и так задыхаюсь.
Карл подкурил сигарету и сделал глубокую затяжку. Затем выпустил клуб дыма в отверстие.
Понаблюдав за последствиями, он с облегчением заключил:
– Шахта глухая. Подумай, зачем тратить такие усилия, чтобы сделать проход в тупик? Только если… – Карл салютовал фирменной широкой улыбкой. Белые как на подбор зубы казались нарисованными художником мультипликатором.
– Что? – не выдержал Рауль.
– Так я и думал. Шахта изначально строилась как вентиляционная, но затем кто-то ее замуровал снаружи.
Рауль подошел ближе на расстояние нескольких сантиметров от лица Карла. Из-за разницы в росте его губы оказались на уровне запотевшего лба коллеги.
– Либо ты мне рассказываешь, либо я сам тебя замурую в эту проклятую шахту.
Карл подмигнул левым глазом, протянул другу записную книжку с открытой страницей и начал рассказ.
Используя свои дружеские связи с руководством многих музеев мира, Карл Смит часто получал доступ в задворки, где в плотных непроницаемых ящиках хранились экспонаты по разным причинам, не нашедшие свое место в основных залах. Руководство музея порой просто не решалось выставить для мирского обозрения особые на их взгляд артефакты, опасаясь скандалов со стороны прессы, либо научного сообщества, любящих обвинить кого ни попадя в подтасовке исторических фактов и банальных фальсификациях. Решившись на отчаянный шаг, музеи часто оставались без драгоценных экспонатов, став жертвами особо мастеровитых воров. В итоге в профессиональной среде даже появились слухи о существовании секретной организации, ведущей контроль за публикациями и выставками сомнительного содержания. Слухи побудили многие музеи создать особо охраняемые хранилища, назвав их – музей внутри музея.
В одном из таких мест несколько недель назад Карл наткнулся на египетские свитки времен четвертой династии древнего царства. В них упоминался фараон Снофру, получивший в дар от богов величайшее сокровище. Таким образом, они наградили царя всех египтян могуществом самого бога Ра за мудрое многолетнее правление, ознаменовав
