осторожно. Вереница огней уходила далеко-далеко в сумерки. На узкой двухполосной дороге в Цзянкоу скопилось немало машин – разбитое покрытие и без того требовало ремонта, а тут еще и туманом укрылось. Приходилось ехать в час по чайной ложке, и любое неосторожное движение вызывало продолжительный и нестройный хор гудков и забубенной брани водителей.
Большинство этих машин были здесь проездом, основную их часть составляли тяжеловесные грузовики. Они сворачивали на изломанную сельскую дорогу, такую как в Цзянкоу, чтобы не платить за проезд по главной трассе. В туман и сырость из-за грузовиков всегда повышается аварийный риск, так что немногочисленным зажатым между ними легковушкам немного не по себе. Патруль особого назначения Цзянкоу временно взял на себя труд регулировать движение, громкими криками с обочины разводя автомобили влево и вправо, во избежание всяких происшествий.
В это время из-за угла донеслись звуки ожесточенной ссоры, заслышав которые, специальный дорожный агент Лао Ли занервничал: точно кто-то кому-то машину поцарапал. А если одна из двух полос окажется перекрыта, движение встанет намертво. Лао Ли быстро зашагал вперед – узнать, что происходит.
Посреди дороги стоял черный легковой автомобиль, который пытался протиснуться в щель между машинами – кажется, он выезжал с внутренней стороны дороги и искал лазейку, чтобы влиться в поток. Тяжелый грузовик прямо позади легковушки и без того еле-еле плелся, а потому его водитель, осатанев, начал выжимать из клаксона возмущенный рев. Машина его проигнорировала, но он не посмел врезаться в нарушителя, поэтому опустил стекло и грубо высказался от всей сычуаньской души:
– Тыквоголовая ты водилка, куда тебя несет, раздавят же!
Обруганная женщина за рулем легковушки не ответила, но упрямо продолжила протискиваться внутрь, на что грузовик заревел еще громче. Лао Ли велел ему умолкнуть и пошел задать пару вопросов, и в результате выяснил, что водительница хочет остановиться в городке. Ну и где найти парковку на этой ветхой деревенской дороге, полной старых деревянных домов, стоящих к движению фасадом? Лао Ли жестами помог машине проехать вперед и остановиться на земляном откосе, после чего движение наконец возобновилось.
Автомобиль остановился на склоне. Девушка открыла дверь и, прежде чем ее ноги коснулись земли, бросилась благодарить Лао Ли:
– Мне очень неловко, не думала, что сегодня будет такая пробка.
У нее был легкий акцент, цзянсуский или чжэцзянский, и, хотя Ли уже миновал возраст, когда женские чары действуют безотказно, ее нежный голос все же заставил его вздрогнуть. Вышедшей из машины девушке было около двадцати пяти лет, и узкое черное платье делало ее фигуру ростом метр семьдесят еще выше и стройней. Холод ранней весны не помешал ей легко одеться и продемонстрировать все свои изысканные изгибы.
Лао Ли осмотрел ее с головы до ног и ощутил укол подозрения. Незнакомка явно была не местной, с этими ее чарующими глазами и одеждой по откровенно кусачей цене, – что при обычных обстоятельствах могло занести такую сюда, в этот полуразрушенный и полузаброшенный городок, где даже приличной дороги нет?
Уж не потому ли, что Лао Ли и его группа особого назначения слишком надолго здесь задержались?
Надо сказать, что Цзянкоу – городишко хоть и крошечный, зато древний. Относится он к району Пэншань округа Мэйшань провинции Сычуань. Пэншань считается вотчиной Пэн Цзу. Если верить многочисленным классикам доциньской эпохи[2], Пэн Цзу по фамилии Цзянь и по имени Кэн был третьим сыном Лучжуна, праправнука императора Чжуань-сюя[3], и прожил целых восемьсот лет. И такая продолжительная жизнь, естественно, дала повод назвать его почетным долгожителем пятитысячелетнего Китая.
Хотя теорию о Пэн Цзу нельзя считать исторической, у городка Цзянкоу есть и другие козыри. В этом месте встречаются два притока участка реки Янцзы, который называется Миньцзян, – Фухэ и Наньхэ, отсюда и пошло название города[4]. На набережной, в месте, где сливаются река и притоки, находится целое скопище висячих гробов[5]. Первые гробы заложили еще во времена династии Восточная Хань[6], в общей сложности там всего семьдесят девять гробниц, и как их туда вкопали – неизвестно. Еще до основания Нового Китая[7] про гробницы Цзянкоу много писали и китайские, и зарубежные археологи. А в 1972 году здесь нашли дерево из монеток весом в пять чжу[8] времен династии Хань[9]. Это денежное дерево было признано национальной культурной реликвией класса А и стало символом вершины ханьского художественного мастерства, а еще его вписали в учебники истории в рамках общеобязательного образования. Здравый смысл подсказывает, что этот древний городок уже давно должны были наводнить туристы, но, возможно, местные власти слишком плохо справляются со своими обязанностями. Вот, к примеру, древний город
Династия Восточная Хань (25—220 гг.).
Династия Хань (206 г. до н. э. – 220 г. н. э.).
