е до неё, никогда не покидающей стен замка, добрались слухи о дыме без огня – вестнике туманной хвори. Болезнь была неумолима, появилась из ниоткуда, посеяла в городах смерть и распространилась по округе, словно саранча. Стоило сделать глубокий вдох, и ты покойник.
Небо разорвал грозовой шквал: рычащий грохот долго затихал в дрожащем воздухе. Казалось, туман взметнется вместе с ним в высоту до самого окна. Девушка содрогнулась от дуновения ветра и, проверив ставни на прочность, с грохотом захлопнула их. Сырая комната потонула во мраке. Сочувственный вздох, щелчок пальцев, и фитильки свеч на оплаканных воском канделябрах лизнуло пламя. Заскрипели половые доски.
– Непростительная слабость, девочка, – раздался строгий голос учительницы, а за ним возник призрачный образ женщины с тёмными вихрями волос.
Госпожа Ивита неодобрительно качнула головой:
– Дрожишь перед напастью, когда тебе под силу одолеть её.
Вместо ответа девушка сомкнула веки. Ничего она не может, кроме фокусов с огнём и заживлением царапин. Но откуда это знать учительнице? Госпожа Ивита – искусный фантом, созданный магами.
Ветхий замок, в котором росла узница, полнился множеством подобных иллюзий. Как актеры, они следовали сценарию и играли роли наставников, друзей и обреченных на поражение врагов. Девушке льстило, когда каждый твердил о её значимости, что вот-вот непременно в ней проснется могущественный дар, а судьбе предначертан великий смысл. Только цена тому свобода: её надо прятать на краю континента, в захолустье, попасть в которое можно через болотные топи, раскинувшиеся от великого леса до приморских степей.
Раньше узница не сомневалась в правоте фантомных друзей, несмотря на запутанность их предсказаний. Замок, учили они, единственное место, где приспешники Реома не сумеют найти её и принести в жертву своему божку, поглощающему силы одаренных ради большего могущества. Власть Реома покрывала весь континент, но слабела у моря, за которым повелевали другие боги. Тут маги и решили спрятать многообещающее дитя, чтобы в назначенный срок забрать её на войну, что не закончится, пока Реом не будет повержен. На семнадцатое лето они придут, говорила госпожа Ивита, и призовут дитя на великую миссию.
Девушка пряталась, как мышка, внимала всем советам иллюзорных учителей ради этого момента, но когда он наступил не произошло ничего. Разве что шёл проливной дождь до самой осени, а дар так и не пробудился.
Ещё одним живым постояльцем замка был Беритос, старый домоуправец. Даже он год за годом терял последние крохи надежды. Старик ждал своенравных магов, обещавших прискакать за его подопечной, однако ожидание настолько затянулась, что однажды он, не скрывая разочарования, пробурчал о проигранной войне.
Этим летом, привычно унылым и неожиданно тёплым, узница хотела бежать навстречу неизвестности.
Не прятаться же вечно от неведомой угрозы? Думала, сбежит в большой город, скроет свои способности к колдовству и заживет, как обычный человек. А потом, однажды, её всё-таки найдут маги…
Судьба не любит тех, кто строит планы. Туманная хворь пробралась с юга в соседнее селение и отравила воздух. Гибли животные, люди. Пути перекрыли.
Девушка в сердцах подумала, что, может быть, это к лучшему. Кому она нужна и куда ей бежать? Потому смирение понемногу укладывалось в душе. И сейчас, закрыв веки, она напоминала себе, что отсюда не выбраться, как бы она ни хотела.
Внизу загромыхала дверь. Кто-то настойчиво разбивал об неё кулак. Никогда ещё покой жителей замка не беспокоили с той стороны и с таким рвением, значит…
Радость захлестнула узницу, стянула нутро узлами предвкушения.
Это за ней! Друзья-спасители, великие маги в белоснежных мантиях!
Сбивая ноги, девушка побежала вниз, оставив госпожу Ивиту договаривать нравоучения в пустоту. Беритос добрался до двери раньше и с недоверием допрашивал гостей.
– Кто?
За воротами послышался гундосый голос.
– Сельский староста.
А ещё шмыгали носами его спутники, с десяток мужиков, и ржали кони. Надежда узницы угасла, как уголёк, брошенный в воду. Беритос проворчал:
– Чего надо?
С годами домоуправец становился раздражительнее, хотя его тело упорно не сдавалось старости.
Девушка рассудила, что Беритос мог бы быть более любезным с гостями. Они, всё-таки, пробирались сюда через отравленные хворью степи. Наверное, мужчины с головы до пят обмотаны обкуренными полотнищами, а на лица натянуты клювы с травами. Потому-то голос старосты гнусав и глух:
– Тут девица живёт… Отдай её нам.
Узница удивилась. Казалось, никто кроме Беритоса не знал о её существовании. Ни разу за годы, которые
