позвать, кукла-то колдовская.
– Ладно тебе, дед, пугать. – Данила ухватился покрепче за старую железяку, выдернул со второй попытки. Крепко сидела ржавая. После нее осталась глубокая рваная рана в бурых подтеках. Как на трупе.
Ночью Данила проснулся от громкого звука. Что-то случилось в мастерской? Или во сне? Он давно привык первым делом прислушиваться к себе, а потом уже искать причину беспокойства во внешнем мире. В доме стояла абсолютная тишина. Только решил, что звук приснился, как услышал быстрое легкое поцокивание. Когти? Каблучки женских туфель?!
Какие, к черту, женские туфли?! У нее же ботинки… Мысль о кукле почему-то пришла первой. Сел в постели. Звуки шагов смолкли. Нащупал выключатель. Свет залил комнаты. Тихо. Заставил себя подняться и босиком шагнул к дверному проему в мастерскую.
У самого порога валялся любимый дедов деревянный идол, который всегда жил на полке над рабочим столом, – увесистый сосновый чурбан. Дальше, в осколках разбитого фужера и пятнышках крови на полу, лежала кукла с расколотой на две части головой. Ее улыбающееся лицо уставилось на него пустыми глазницами. Скальп отлетел немного в сторону.
За спиной хлопнула створка открытого окна. Данила вздрогнул. Сквозняк? Поежился и опустился на колени.
Черные стеклянные глаза с пушистыми, загнутыми вверх ресницами он увидел сразу под дедовским креслом. Они, к счастью, не разбились. Даже не треснули при падении. Наверное, волосы смягчили удар. Хорошо, теперь проблема с их извлечением отпала, но вот заднюю часть головы, на которую глаза крепились, придется полностью менять. Может, проще будет отлить новую черепушку да расписать? Но это будет как бы уже совсем другая кукла… Понравится ли Нине?
– Ты профессиональный реставратор, – заворчал дед, – не ради коммерции работаешь. Твое дело предмет сохранить таким, каким его мастер сделал. Лицо у куклы ведь живое?
– Живое.
– Ну, так и нечего думать. Затылок соберешь и склеишь, под волосами трещин видно не будет, тут вопросов нет, ухо и пальцы глиной починишь. А кто ее сделал-то? Глянь на задней части черепа, может, мастер клеймо свое оставил.
Мастер клеймо оставил и даже не одно. На фарфоровом черепе была вдавленная в глину надпись «LimogesFrance» и еще две буквы в скобках – I. и L.
– Ага. В Лиможе отливали красавицу, а в скобках это кто? Глянь-ка в гугле. Парижские кукольные мастера покупали головы из Лиможа с условием, что на них будут стоять и их инициалы.
– Нет никого с такими инициалами. Леон Приёр, Жульен Бальруа есть, а на I и L нет.
– А фирма «Пандора» есть?
– Гугл такого бренда не знает. Но зато куклы-пандоры ему хорошо известны. Еще в семнадцатом веке первые появились. Дед, знаешь про такие?
– Впервые слышу. Я же не девочка.
– А это и не для девочек совсем, а для их мам мастера трудились. Вот, слушай: «…куклы-пандоры впервые появились во Франции. Они служили для рекламы
