никаких обозначений, говорящих о нраве ее обладателя, и потому говорила сама за себя. Редкий стук пишущей машинки оборвался.
За столом у окна в рабочей позе, но задумавшись, сидела молодая женщина, одетая достаточно строго, чтобы выглядеть секретаршей. Перед ней, рядом с пишущей машинкой, стояла высокая ваза с тремя гвоздиками. Несколько мгновений женщина раздумывала, потом взяла из вазы цветы, бросила их под стол в ведро для мусора и снова застучала на машинке.
В приемную заглянул энергичный пожилой мужчина и, увидев секретаршу, расплылся в улыбке.
– Можно?
Секретарша кивнула.
– Здравствуйте, – вкрадчиво сказал он, подходя к столу. – Я вам сегодня звонил, помните, насчет приема… Вот моя командировочка, отметьте, пожалуйста.
Он отдал ей командировочное удостоверение и оглядел приемную.
– Скажите, а человек по фамилии Алексеев не приходил? Это мой, так сказать, коллега. Мы вместе приехали. Нет? Как же так… – он посмотрел на часы и недовольно покачал головой. – Нехорошо, нехорошо это. Понимаете, мы с ним в разных местах остановились, а встретиться должны были здесь. И вот пожалуйста. А ведь я ему говорил, предупреждал. Так нет. Опаздывает. Но это ведь еще не страшно, да? Чуть позже, чуть раньше, главное, чтоб вообще пришел. Здесь сесть можно? Тогда я, если позволите, сяду, подожду.
Он сел и нервно застучал пальцами по краю стула.
С грохотом сотрясая лестницу – в два прыжка один пролет – Алексеев пронесся по этажам, с восьмого до первого, ткнулся с разбегу в одну стенку, в другую и бросился к двери.
Пропуская его, дверь с визгом распахнулась, и зимний солнечный день ударил ему в лицо.
И тут же перед ним промелькнул и вдребезги разбился пласт снега. Алексеев шарахнулся в сторону, и второй пласт, брызжа осколками, рухнул рядом.
– Куда прешь!!! – заорала на него баба в телогрейке, потрясая красным кулаком. – Не видишь, что ли??!!
Алексеев растерянно кивнул, посмотрел вверх и увидел летящую на него глыбу снега.
– Назад!!! – запоздало заорала баба.
Глыба со звоном раскололась.
Алексеев со вздохом облегчения прикрыл за собой дверь подъезда и прислонился к стене. Потом нервно хмыкнул, снял шапку и пощупал голову. Голова была на месте.
Сквозь стекла двери он видел, как на улице, не успокаиваясь, матерится баба в телогрейке и с глухим уханьем падает снег.
Алексеев посмотрел на часы, потом на портфель, который сжимал в руке, беспомощно оглянулся в поисках выхода и еще раз тяжело вздохнул.
А снег все падал и падал.
За столом, у окна, все также задумавшись, сидела секретарша и стучала на машинке двумя пальцами одной руки. Перед ней нервно вышагивал взад и вперед раздраженный до крайности энергичный пожилой мужчина.
– Так больше не может продолжаться! – наконец выкрикнул он. – Я не потерплю!
Секретарша бросила на него равнодушный взгляд.
– Всему
