Глумиться над теми, кто не может – в силу возраста или особенностей нейроорганизации – обозначить границы и постоять за себя, – это мне досталось от матери. Получать удовольствие от процесса? Так и не научился.
Я сейчас могу сказать что угодно. Фак, я могу даже сделать что угодно, – остановить меня некому: Энди после своих тет-а-тет с пленниками становится безмятежнее дрессированного пса. Вот и сейчас, методично прибирает бардак и внимания не обращает – ни на зарёванную Сэм, ни на меня.
Повторный вызов.
Неужели снова соседка? Неужели слышала крики? И это после того, как мы с Энди потратили две недели и состояние на звукоизоляцию?
Соседка, мать подростков-близнецов, заглядывает через день, – и хоть бы раз дала повод подозревать, что у неё проблемы с эмпатией. Как бы это было удобно… С одной стороны. А с другой – исчезновение такого человека не прошло бы незамеченным, и нам пришлось бы принимать у себя следователей и отвечать на неудобные вопросы. Переехать не вариант. Не после того, как инвестированы время и средства в адаптацию подвала под нужды лаборатории.
Из плюсов? Соседка никогда не приходит с пустыми руками. В прошлый визит она принесла мясную запеканку, сегодня я поставлю на пирог с черникой.
Нет объективных причин вмешиваться в судьбу женщины, единственный грех которой – беспокойство о благополучии молодых людей, живущих по соседству. Беспокойство, продиктованное, вероятно, материнским инстинктом, – таким, какой бывает у животных… а не тем, что практикует моя мать.
Без сомнения, я дисрегулирован сейчас, эскалирован в раздражение – день выдался непростым, – но злюсь я не на соседку.
Заперев Сэм и Энди в лаборатории, поднимаюсь на первый этаж и иду открывать.
В холле полумрак – летом мы держим окна занавешенными. Энди переносит яркий свет не хуже нейротипичных, но это же Энди: ради меня и Сэм он справлялся с задачами посложнее, чем жизнь в сумерках.
Третий звонок калечит тишину, отдаётся болью в висках и глазах, заставляет меня поморщиться и вспомнить пару непечатных выражений.
Открываю дверь и…
Это не соседка. И не пироги с черникой.
На усыпанном лепестками клематиса крыльце стоит Усреднитель. А рядом – его Клубника.
Заметка на будущее – не поминай полицию всуе. Даже в мыслях.
Усреднитель – тот же самый, что вёл расследование в Распределительном Центре после того, как мы с Энди забрали Сэм. А вот Клубника у него свежая – младше, выше и стройнее прежней… и кружевная униформа выглядит так, будто из неё ещё ни разу не освобождались впопыхах.
Неоновые волосы, макияж-маска… полуденное солнце ослепляет. Визит Усреднителя не сулит хорошего… надрывается лаем соседский пёс…
…Сэм бы уже на стену полезла от перестимуляции.
– Я до десятого выходной, – сообщаю я вместо приветствия. – Это не может подождать?
– Боюсь, что нет, – говорит Усреднитель, заглядывая через моё плечо в темный холл.
– Её так и не нашли?
– Пока не нашли, – уточняет Усреднитель.
Пёс продолжает лаять. Почуял тело в нашем подвале?
Будь сосед дома – он бы заставил собаку замолчать, он это умеет. …Заметит ли полиция исчезновение такого человека?..
Я жестом приглашаю гостей в дом, и мои виски, глаза и вся моя измученная ЭнЭс замечают каждое соприкосновение звонких и фиолетово-жёлтых каблуков юной Клубники с паркетными досками холла. На моей памяти ничего многоцветнее этой девушки в наш дом ещё не заносило. Каждая Клубника – праздник красок, каждый Усреднитель – ода безликой серости.
Этот конкретный Усреднитель занимается такими, как Сэм. Такими, как я. Но я о своём состоянии знаю с шести и к двадцати пяти приноровился маскироваться профессионально. Сэм же не знала о причинах её трудностей и не имела инструментов для того, чтобы с ними справляться. Почему и оказалась в Распределительном.
Нейродивергентность внесли в Список прошлой осенью. Сильные мира пытались помешать Аску выкупить Эйсбук, и Усреднители ухватились за возможность пополнить список «отслеживаемых состояний». В результате под раздачу попали не только спектральные ребята вроде Аска, но и те, у кого были проблемы с регуляцией внимания.
Мне повезло, а Сэм выиграла джекпот: дефицит, спектр и травма-диссоциация сверху. В защиту Сэм – в мире нейротипичных мало кому из нейродивергентных удаётся добраться до взрослости, не обзаведясь тревожных пропорций объёмом травма-обусловленной диссоциации на балансе нервной системы. Мне с этим помогла мамуля. Энди – служба и человек из его прошлого, о котором мы не говорим. Сэм помогали многие: у этой есть дар
