одила во время пандемии. Маски, бдительная охрана на входе, требующая поголовного развешивания на лицо индивидуальных средств защиты, которые сразу после прохода через неё сдвигались куда-то в район подбородка. На фоне сегодняшних событий буквально пасторальная картина.
Прямо сейчас, когда я пишу это предисловие, находясь в Анапе, по головам у нас ходят военные самолеты, с анапского аэропорта что-то взлетает, с крымской (город Крымск) авиабазы что-то куда-то летит; когда я еду на автомобиле в Новороссийск, то, спускаясь с Волчьих ворот по трассе к городу, я сразу же шарю взглядом горизонт – не стоит ли над портом или городом столб дыма? В общем, коронавирус был как-то поспокойнее…
В 2018 году, в Санкт-Петербурге на семинаре с Михаилом Хазиным, я сказал, что страна находится в шаге от входа в катастрофу, что аудитория восприняла недовольным гулом. Однако уже тогда было совершенно очевидно, что системный кризис, в который мы вошли в 2012 году, и который можно маркировать «майскими указами» Путина, подходит к своему логическому завершению. Впереди – только катастрофа, которая обладает рядом совершенно специфических свойств, главное из которых – необратимость. Через год мы вошли в это состояние, и сегодня проходим через эту катастрофу, в конце которой – абсолютно неизбежный крах нынешней системы и возможное возникновение новой. При этом нужно сразу понимать – новая система не будет лучше или хуже нынешней с точки зрения отношения к человеку. Её единственная характеристика, которую мы можем сегодня прогнозировать – она будет более устойчивой. Или её не будет совсем.
История, которая является проекцией природы на человеческое общество, вообще не оперирует понятиями справедливости, она не понимает терминов «хорошо», «плохо», «человечно» или «негуманно». Она понимает только одно – разрешает ли она существующие противоречия или нет. Если разрешает – система устойчива. Нет – значит, нет.
Нынешняя система власти и управления России неустойчива. Она, в общем-то, и не могла быть таковой, так как была сформирована уникальной для любого социального субъекта криминальной стратой общества. Криминал во все времена и во всех обществах является неотъемлемой, но в то же самое время андерграундной и маргинальной их частью. Проникновение во власть в виде коррупции – это всегда пожалуйста, однако чтобы само криминальное сообщество стало государственной властью – это чистой воды феномен, который для нашей страны является абсолютно уникальным явлением. Никогда до двухтысячного года в России к власти не приходили бандиты, убийцы, преступники. А потому сегодняшний режим власти и управления мало того, что неустойчив и не имеет шансов на создание хоть какой-то стабильной системы, но у нас просто нет опыта взаимодействия общества и государства уголовных преступников.
В своё время советский прокурор Руденко на Нюрнбергском трибунале начал своё вступительное слово, сказав: «Впервые в истории человечества правосудие сталкивается с преступлениями такого масштаба, вызвавшими такие тяжелые последствия. Впервые перед судом предстали преступники, завладевшие целым государством и самое государство сделавшие орудием своих чудовищных преступлений». Не знаю, состоится ли когда-нибудь суд над деятелями нынешнего российского режима, но фразу Руденко можно уже прямо сейчас записывать в качестве вступительного слова обвинения на этом суде. И всё, кстати, по делу: криминал захватил власть в огромной стране, превратил государство в орудие своих преступлений и довел страну до сегодняшнего состояния, которое характеризуется только одним словом «катастрофа».
Я в данном случае выступаю не как публицист или (прости господи) политик. Я сейчас лишь констатирую происходящее с точки зрения человека, который уже полтора десятилетия занимается буквально вплотную социальными кризисами и катастрофами. И, надеюсь, достаточно неплохо понимаю закономерности этих процессов.
Эта книга – о катастрофах. В заглавие книги вынесено это слово, но не для привлечения аудитории или чтобы нагнать жути. Катастрофа – вполне тривиальный системный процесс, с которым мы сталкиваемся в течение жизни много раз и даже не всегда отдаем себе отчет в том, что прошли через катастрофу.
Ребенок ходит в детский сад, у него есть привычный круг общения, он привык к воспитательнице Анне Ивановне, он знает дорогу в садик, куда каждый день его отводит папа или мама. И вдруг завтра он должен начать ходить в школу. Новое окружение, новый маршрут, новое расписание, новые обязанности. И главное – нет никакой возможности вернуться назад, в привычное и спокойное. Это и есть катастрофа. Кардинальное изменение той социальной системы, в рамках которой существует человек. И таких катастроф в его жизни будет достаточно много. Даже женитьба и рождение теперь его детей – это тоже катастрофический процесс, так как он полностью меняет привычный уклад жизни, добавляет новые противоречия, требует создания совершенно новой системы взаимоотношений и так далее. И главное – катастрофу невозможно «откатить» назад. Теперь вы одномоментно переходите в новое состояние, в котором вам предстоит жить.
В общем, катастрофа – это не плохо и не хорошо. Это
