Тамара.
Инна торопливым шепотом рассказала свою историю и с надеждой уставилась на сестру:
– Что ты думаешь? Я, конечно, сама во всем виновата, но я просто не знаю, как маме сказать, тем более, сейчас!
– Так, слушай меня. Ты, конечно, немножко наивная, но просто у тебя никакого опыта отношений нет. И ни в чем ты не виновата, даже не смей так думать!
– Но… я же… Он меня не принуждал, понимаешь? А я не сопротивлялась! Почему я такая дура? Не могу… Как вспомню, меня аж тошнит…
– Перестань. Конечно, ты не виновата. Он же взрослый, опытный, умелый. Он прекрасно знает, что и как делать, чтобы таких вот дурочек с ума сводить. Это ж все физиология. Нет, но какая ж сволочь! И главное, ничего не боится, мерзавец. Знает, что ты не станешь шум поднимать.
– Наверно, не стану… Не знаю. Я вот думаю: может, ничего и не рассказывать своим? Папе так точно нельзя. Я-то как-нибудь переживу… А мама расстроится и тетя Люся…
– А если ты забеременеешь?
Инна, растерянно моргая, смотрела на Тамару – она об этом даже не подумала!
– А разве можно? С одного раза?
– Можно. Когда, говоришь, это было? Три недели назад? И потом ты сразу под душ пошла? Ну, может, и пронесет…
– А если не пронесет?! Ой…
– Знаешь, давай будем решать проблемы по мере их поступления, ладно? Сначала надо провериться. Сходи к гинекологу.
– Ты что, я не могу! Мама же в поликлинике работает, ей сразу донесут!
– Ладно. Тогда приезжай ко мне в больницу. Я договорюсь, тебя посмотрят. Позвони мне дня через три-четыре.
– Спасибо, спасибо тебе!
– Да не за что… сестренка. Так странно это произносить…
Дядя Лёва, похороны и внезапная влюбленность
Через три дня Инна медленно брела по Садовому кольцу, приближаясь к дому Шитиковых. Она была в полной растерянности: беременность подтвердилась, и Инна не знала, что делать. Тамара сказала, что в случае чего поможет с абортом, но советовала хорошо подумать и обязательно поговорить с мамой, а к Евгении Александровне было страшно и подступиться: отец был совсем плох. Зачем ее принесло в этот район Москвы, Инна и сама не знала.
«Наверно, надо сказать… ему, – уныло думала она, не в силах даже мысленно называть своего совратителя дядей Лёвой. – Или не надо? Но он же… отец как-никак…» Ноги тем временем сами привели ее к знакомому подъезду, потом к лифту и к двери квартиры. «Может, его и дома-то нет», – понадеялась Инна, но Лев Анатольевич сам открыл дверь. Все это время он почти не вспоминал о происшествии с племянницей – такая была у него счастливая особенность: не зацикливаться на неприятностях. До сих пор он всегда выходил сухим из воды, обойдется и сейчас. Вряд ли девчонка посмеет кому-нибудь рассказать! Поэтому, увидев «девчонку», он был неприятно удивлен, но не показал виду.
– О, Инночка! – приветливо сказал он. – Что привело тебя под сень, так сказать…
Под сень чего, он не знал –
