к концу и я смогу смыться отсюда как можно скорее. В случае неудачи в отборе буду менять работу, других вариантов я больше тут не вижу, по крайней мере.
Медленно выезжая со стоянки, я решил, что спешить некуда. Захотелось прокатиться по улицам, которые постепенно пустеют и на которые понемногу накатывает мрак приближающейся ночи. Включил радио и тихонько поехал, слушая бесконечные разговоры о религии как заполнение тишины. Никогда религией не увлекался, но как фон включить, то почему нет?
Ехал и смотрел на текущую в городе жизнь. Где-то дети скачут, играя в «Марко-Поло», чуть дальше немолодая с виду женщина лет шестидесяти тащит огромные пакеты из магазина. Любовная парочка, сидящая на пороге дома и потихоньку потягивающая пиво что-то, спокойно обсуждает попутно хихикая. Вдруг заметил, что индикатор бензина показывает маленький уровень топлива. Надо заехать на заправку. Как раз по близости есть одна «Синекс», что по Двадцатому авеню на перекрестке со Второй Юго-Восточной Стрит.
Зарулив на пустую заправку, подъехал к колонке. Вставив пистолет в бак, залил, и пошел оплачивать. На кассе стоял молодой парень лет двадцати в черной фирменной рубашке, с длинными волосами, заплетенными в хвост, худощавый и судя по выражению лица, уже уставший от всего. На плечах его фирменной рубашки были две полоски, одна белая, другая оранжевая, с бейджиком на груди: «Питер Фауст».
– Добрый вечер, мне счет за первую колонку и два «Сникерса» – Указал я пальцем на витрину с закусками.
– С вас семь долларов девяносто три цента. – С безразличным тоном голоса и взглядом сказал мне кассир.
Рассчитавшись, я удалился, попутно распаковывая пачку своего снека и неспешно двинулся к машине. Настолько увлекся поеданием батончика, что ударился головой о крышу машины пока садился внутрь. Зараза! Ну что вообще за невезение подкатило, надеюсь это все мне компенсируется…
Пока ехал по привычным дорогам среди мелькающих по разным сторонам домов, темнота начала все больше окутывать город. Было еще светло, но в некоторых местах уже лениво развалились черные тени, заезжая в которые становилось ясно, что темнота не за горами.
Проезжая по Южному Бродвею решил заглянуть к Соне, пожаловаться на паршивость дня и сбросить напряжение за стаканчиком коронного. Так я, собственно, и сделал.
Внутри было достаточно людно, по лицу Сони было видно, что сегодня день был более чем насыщенный. Она даже не сразу меня заметила, лишь тогда, когда я подошел к кассе.
– Привет, Йен, сразу не заметила, день был слишком загруженный. – С уставшим и подавленным видом сказала мне старая знакомая.
– Да ничего, у меня тоже не день, а сплошное мучение. – Поддержал я тему.
В момент активной беседы, которая состояла в основном из нытья и жалоб, я увидел по телевизору новости, касающиеся акции.
– Добрый вечер, Я Чарльз Милтон, в эфире новостей. Сначала обсудим то, что нам в редакцию поступила
