детство скандалящий с отцом и матерью из-за своего имени – оно у него, видите ли, должно быть нормальным, а не каким-то славянско-богатырским, каким они его наградили, – поначалу, увлёкшись хоккеем, требовал называть его как норвежского хоккеиста Сёрвика, Даниэлем и никак иначе; потом, когда в руки ему попала книга «Код да Винчи» Брауна, переключился на Дэна. На том пока и остановился, и Адель, запомнившая это, не давая этому никаких оценок, просто старалась не забывать о желаниях капризного подростка. Хотя ей имя Данила тоже не очень-то нравилось, так что в чём-то она его понимала.
– Дэн, принести ещё бутербродов? – максимально дружелюбно вопрошала Адель, вкладывая в голос всю теплоту, предназначавшуюся Марку, на что получала лишь угрюмый взгляд и молчание в ответ. Марк одёргивал сына и был недоволен его поведением, о чём прямо ему и сказал.
– Пап, перестань, – усмехнулся Данила. – Она мне никто.
– Дэн… – с упрёком протянул Марк. – Мы с тобой это уже обсуждали.
– Марк, всё нормально, – вмешалась Адель, – я уверена, мы поладим, просто не так быстро.
– Кто это «мы»? – удивился Данила. – Простите, но я вмешиваться в вашу распрекрасную жизнь не собираюсь.
– Дэн, ты мой сын!
– Вот именно! Но ты вспоминаешь об этом только тогда, когда тебе это нужно! Она забрала тебя у меня и у мамы! – со слезами в голосе выкрикнул Данила и выбежал из комнаты.
Адель словно окаменела. Что она только что услышала? Неужели её ждёт ещё и это?
– Не обращай внимания, подростковый возраст, сама понимаешь, – мягко положил ей руку на плечо Марк. – Я с ним ещё раз поговорю.
– Нет… – медленно протянула Адель. – Нет. Говорить нужно мне. Я попробую… объяснить…
– Всё устаканится, – как можно убедительнее произнес Марк. – Ладно, поговори с ним, но прошу, не переживай так.
Скрепя сердце, Адель отправилась за Данилой. Обнаружив его на кухне, она нерешительно постояла в дверном проёме и всё-таки вошла. Лицо подростка выражало такую муку, что её невольно захлестнула волна нежности.
– Послушай, Даня…
– Не называй меня так.
Адель осеклась.
– Дэн.
Дэн угрюмо смотрел в окно и даже не соизволил повернуть голову. В кухне на минуту воцарилось молчание.
– Дэн, мы же взрослые люди. Давай поговорим и всё обсудим. Я не могу так, – добавила она, не сдержавшись.
– Да, конечно. Зато рушить чужую семью – это мы можем. Легко.
– Господи, ну почему ты так со мной?! – всплеснула руками Адель. – Ты же знаешь, что это не так! Твои отец и мать давно уже не ладят друг с другом!
– Это не основание вмешиваться в нашу жизнь, – жёстко ответил Данила, соизволив, наконец, повернуться к ней.
– Откуда в тебе столько…
Адель запнулась. Столько… чего? Злобы, жестокости, ненависти, дерзости?
