квартиру точно последней заходила Голощенкова. Она открыла нам дверь и пропустила вперед, после чего зашла сама. Закрыла ли она дверь, я не знаю, так как не смотрел и уж тем более не придавал на тот момент этому значения. Если бы мне сказали тогда, что это так важно, я бы обратил внимание.
Последнюю фразу он произнёс дерзким тоном и с язвительной улыбкой. Карецкий решил никак не реагировать на этот выпад и продолжил:
– И последний вопрос. Алексей: до вчерашнего вечера Белинская ранее бывала в гостях у Голощенковой?
Над этим вопросом он ни стал раздумывать ни секунды, сочтя его абсолютно безобидным:
– Да, причём неоднократно. Голощенкова сама звала её в гости.
Записав всё сказанное в протокол, Карецкий решил завершать данное следственное действие, перейдя к формальным вопросам, означающим окончание очной ставки:
– Подозреваемая, Вы подтверждаете показания свидетеля Аношина по последнему вопросу?
– Полностью. Я действительно много раз была в квартире у Голощенковой до вчерашнего вечера.
В глубине души Карецкий начинал ликовать, ведь по закону, все неразрешённые сомнения трактуются в пользу обвиняемого. А если через полчаса ещё и потерпевшая подтвердит то, что дверь в квартиру была открытой, квалифицирующий признак «незаконное проникновение в жилище» можно смело отсекать.
Заполнив все пустующие графы и подписав протокол очной ставки, Карецкий обратился к Аношину:
– Я могу Вам дать пять минут для общения.
– Мне не о чем с ней говорить, – резко и грубо ответил он и попросил выпустить его.
Оставив Полину одну в комнате для допросов, Карецкий вышел в коридор, где передал Аношина конвойному.
– Выпустите товарища, – обратился он к дежурному по изолятору, а сам вернулся в комнату.
– Есть хорошие новости…, – начал он, но Белинская его прервала.
– Спасибо, – еле слышно проговорила она и из уголков её глаз покатились слёзы.
– За что? – в недоумении спросил он, предполагая, что это благодарность за проделанную работу в части «незаконного проникновения в жилище», но он ошибался. Тут она ничего понять бы не смогла.
– За завтрак, – также тихо ответила она. – Вы, думаю, не поймёте, как много это для меня значит.
Карецкий уже и думать забыл про эти бутерброды, но всё же ответил:
– Не стоит, всё в порядке.
– Нет, стоит! – чуть более настойчивее, увереннее и громче произнесла Белинская. – Вы единственный, кто обо мне позаботился. Даже он ничего не принёс. А сейчас можно я пойду? Я очень устала…
– Да, конечно, – спокойно ответил Карецкий и поднялся со своего стула. – Сегодня отдыхай, завтра поедем в прокуратуру и суд.
– Меня арестуют?
– Пока ничего не могу сказать. Отдыхай, ни о чём не думай, завтра всё решиться.
– Спасибо ещё раз за всё, – тихо проговорила Полина и также
