умоляла его мне помочь. Как сейчас помню, меня вели по каким-то сусекам и коридорам, бочком-бочком, но из аэропорта меня вывели! То ли дворник, то ли охранник. Но не мой муж! Мы допили с этим добрым человеком оставшуюся водку, и с тех пор, кажется, внутри себя я начала сильно не любить немцев.
Эта бутылка – пустая – потом еще много лет стояла у меня дома, как напоминание о смелости и доблести себя – как легко можно выходить замуж и так же легко разводиться.
Целую ночь мы с мужем гуляли по Белграду, некрасивому и поломанному. Помню, что оттуда в Черногорию мы ехали на поезде, битком забитом людьми. Но мы ехали в единственном вип-вагоне, потому что я непостижимым образом познакомилась с владельцем того поезда – когда мы покупали билеты, в окошке сказали, что билетов больше нет. И я расплакалась. Я так устала от своего дурацкого медового месяца, что решила громко и чистосердечно зарыдать. Белград, Черногория, муж, уже ставший каким-то сомнительным, очень мне стало себя жалко!
И пока я рыдала, ко мне подошел мужчина, сказавший, что поможет. Он не знал, чем мне помочь, но он знал, что в любом случае справится. Он оказался владельцем поезда и разместил нас в своем купе. Так мы и добрались до тепла и моря.
С тех пор я точно знаю, что когда-то ты стоишь в самой темноте и громко плачешь, всегда есть шанс быть услышанной. Ты не один – это самая настоящая правда жизни. Я всегда это знаю! Сейчас, когда я старше, чем тогда, внутри себя я часто плачу дольше, и рука не всегда сразу появляется. Если честно, она вообще иногда не появляется! Но я говорю себе – да брось, это все фигня. И с этим сдюжишь. И как-то оно потихоньку, по шажочку – но всегда складывается.
Так вот что самое смешное в истории с чеками, которые семья моего баварца сохраняла (и передавала следующим поколениям). Я помню, как, наконец, у них случился первый страховой случай – ураган за ночь снес крышу гаража. Сколько было радости! Как дружно вся семья копалась в комнате с чеками, чтобы найти гарантию к крыше. Целый день потратили на поиски, и нашли – гарантийный талон на крышу был сроком на десять лет. И эти десять лет закончились два дня назад.
На самом деле, спустя время, начинаешь разглядывать картинки своей жизни с расстояния лет, и паззл более-менее складывается. В чем был смысл моего короткого брака? Был ли вообще там какой-то смысл? А если и был, где ухватить его за лапы, чтобы для себя все разложить? Я узнала, что после нашего развода семья моего баварского мужа взяла из детского дома русскую девочку, ее назвали моим именем. А если бы не случилось это все со мной, что бы было с девочкой?
Мне много лет снилось, словно я стою перед воротами Освенцима и плачу. Еще мне много лет снились взрывающиеся в воздухе военные вертолеты. Моя мама, любитель подливать масла в огонь, однажды рассказала мне про свое путешествие на Алтай. Мама – голубоглазая блондинка, ее с самого момента моего рождения очень возмущала моя внешность – волосы черные, глаза черные, обезьяна! В пору Алтайского путешествия, мать увлекалась собиранием трав – у нас весь дом был заставлен
