мальчик пытался сформулировать мысль в своей голове, иногда покачивая ей из стороны в сторону, будто её шатало ветром.
– Можно мне уйти вместе с вами? Далеко-далеко, туда, где я буду улыбаться вместе с вами. Мне так не хочется жить здесь, страшно тут и жарко очень. Можно? – блондин не знал, что ответить на это предложение, но на интуиции просто покрутил головой, отрицая предложение мальчика. Смит решительно отправился вперёд, оставляя за своей спиной чумазого юнца, а тот лишь взглядом упёрся в небосвод спины американца. Голубые глаза наполнились тоской, почерствели за одно мимолётное мгновение и все надежды испарились в одно мгновение, исчезли и стёрлись в порошок. Почему-то стало ему так больно, защипало в груди и болезненно слёзы придавили глазные яблоки. Смит тоже испытал подобные чувства, он почувствовал себя слабым как никогда ранее. Буквально копия себя предстала перед тобой, а это даже не получилось заметить. Ни одна поездка в Рим не была такой особенной и тяжёлой, возможно из-за того, что привычка обдумывать абсолютно всё появилась у блондина не так давно, да и в режим Церистов парень тогда не так сильно вникал, потому сейчас так тяжело стало следовать установленному режиму в стране.
Постепенно, шаг за шагом получилось добраться до следующего поворота, окончательно оставив брошенного ребёнка за спиной. Мысли о работе вклинивались и заменяли предыдущие ячейки горестных чувств, восполняя прежнее состояние Смита. Показалось ему, что ветер вновь брызнул своим потоком на лицо, но это было не так. В Риме уже давно не дули ветра, лишь иногда потягивало откуда-то с северо-запада, однако радости от сего явления заканчивались слишком быстро. В целом, люди даже не замечали ветра, предпочитая списывать такие ощущения на дуновения вытяжек или кондиционеров.
Огорчённые окраины города внезапно подбили настрой Майкла очередным повышением температуры воздуха на несколько градусов. Всё потело и слипалось вместе, будто сахаром намазали конечности, отчего те соединялись вместе, а при движении откалывались друг от друга, вызывая неприятные ощущения.
Сейчас блондин оглядывал решёточные заборчики, окружавшие производственные цеха, выше них располагались разве что корпуса тех самых рабочих зданий, в которых работали рядовые итальянцы, хотя больше всего на таких профессиях находилось приезжих. Пожалуй, в третьем тысячелетии Рим набрал в себя всех национальностей, так как возбуждённые вкусом новизны люди, так стремились покорить этот центр мира, не задумываясь о последствиях. Потом эти приезжие либо возвращались домой, либо попадали в места не самые уж и лучшие, продолжая терпеть и следовать новому для себя режиму. Откровенно говоря, строй не был новым для них, просто в столице он ощущался гораздо и гораздо тягостнее, нежели в других регионах империи. Там, твои земляки старались исполнять требования захватчика, но продолжали угождать своим гражданам, оказавшимся в непривычных реалиях религии и цепких рук императора.
И неизвестно было
