с каждым днём. В этот момент об этом и размышлял Смит, проезжая очередную станцию метро и наблюдая за проходящими внутрь состава людьми. Все они по-особенному разные, но идут под одним режимом и словом, которое нельзя нарушить если тому дорога жизнь и свобода. Заполнялись места и проходило внутрь ещё больше людей, однако Майкл был один, против всех, но в то же время находился с людьми в одной лодке.
Из динамиков тихо разносился гимн империи, людишки нервно водили взглядом по лицам невиданных ранее собратьев по виду. И, как показалось блондину, сразу всех что-то объединяло: неведомая сила мысли, которая погружала людей в одно течение, поток белой краски, пытающийся смыть их с места, но эта жидкость лишь омывала их, будто река бьёт об камень в попытках снести его дальше, вниз по течению.
Внезапно от понимания такого факта, на лице сидящего Смита появилась улыбка. Он почему-то вдохновился своими же мыслями, будто по разуму прокатилась волна света, очищая его от проклятья и ненужных мыслей и соринок. Сонливость ушла, бодрость подкатила к ногам беловолосого, и тот поднялся с места, ухватившись за поручень у выхода из вагона. На миг показалось, что всё проблемы миновали, уйдя прочь. Возможно, ему лишь показалось.
Преодолев необъятную толпу выходящих и заходящих в метрополитен людей, Майкл выбрался наружу, обратно в багровое зарево Римских улиц, но теперь он находился не на окраине мегаполиса, а, скорее, в жилых кварталах города. Когда-то здесь стояли красивые итальянские домишки, аутентично подходящие под атмосферу изысканной страны. Нет-нет, в третьем тысячелетии всё стало иначе. Здесь располагались, действительно, муравейники, этажей так семь в высоту. Квартирники располагались вплотную друг к другу, окон зачастую не было, если и имелись таковые, то выходили они не на дворики соседей, а на балкон напротив. Никогда Смит не понимал такого, потому что прежде на постоянной основе не жил здесь. Парень предполагал, что в центре города имеются нормальные и адекватные дома, однако попасть туда случайно не получалось, даже по работе не приходилось забегать к высшему сословию граждан, хотя бы ради любопытства. Здесь, в жилых кварталах, развелось уж очень много людей даже в ночное время. Работать приходилось до сумерек, потому в часов эдак одиннадцать, на улице сохранялась гигантская толпа, шагающая друг за другом вслед.
До дома оставалось дойти каких-то несколько сотен метров, но двигались все очень и очень медленно. Кто-то читал через голографический протез, расположенный в черепе, другие просто сонливо втыкали в землю, а третьи вели диалог со своими коллегами, друзьями, незнакомцами. Вот и Майклу довелось наткнутся на такого мужчину: он был одет в парадный чёрный костюм, обувь сочеталась с одеждой и дополняла её. Вытянутое большелобое лицо переметнулось налево, осмотрев уставшего Смита. Немного поёрзав и поправив галстук на шее, да смочив рот слюной, незнакомец обратился к американцу, используя английский
