время я оказался около футбольного поля. Там вовсю шёл матч. Посмотрю, пожалуй, немного. В детстве и юношестве я довольно неплохо играл сам и даже подумывал о профессиональной карьере, но несколько травм подряд отбили у меня желание рисковать здоровьем ради туманной перспективы. На поле бегали дети совершенно разных возрастов – вот мальчик лет десяти и девочка лет четырнадцати. Девочка… Так это же Ульяна! Ну в футбол играет, что удивительного? С её-то неугомонностью. Я стоял довольно далеко от поля, но она всё же меня заметила.
– Эй ты! – крикнула Ульянка. – Играть будешь?
Я не знал, что ответить. С одной стороны, ничего страшного – побегать минут десять. С другой – в моей ситуации любой неверный шаг может оказаться фатальным. Но в любом случае одет я был явно не по погоде. Играть в зимних ботинках и тёплых джинсах – и меня можно будет выжимать от пота. А играть босиком и в трусах попросту неэтично.
– Давай в другой раз! – крикнул я ей, развернулся и пошёл назад.
А Ульянка вопила мне вслед то ли про трусы, то ли про труса.
Постепенно в свои права начал вступать вечер, который нёс с собой усталость и опустошение от бесцельно прожитого дня. Я вернулся на площадь, сел на лавочку и обессиленно вздохнул. Буду сидеть здесь и ждать ужина. В конце концов, искать ответы лучше сытым. Их же здесь кормят, верно? А ведь интересно, как самые простые потребности человека отбивают желание мыслить, стремиться к чему-то. Вот, я чувствую голод, и меня уже меньше волнует, где я и что со мной. Неужели великие люди тоже подвержены подобному? И как тогда, к примеру, Спартак в древности поднимал восстание рабов? Остаётся только один вывод: я не великий человек, и мне в принципе всё равно, в какой машине быть шестерёнкой, – в социуме, матрице или непонятном пионерлагере.
Мою мысль оборвала музыка, заигравшая из динамика, прикреплённого к фонарю. Наверняка это сигнал к ужину!
Я направился в сторону столовой, благо, теперь знал, где она. На крыльце стояла Ольга Дмитриевна. Я остановился и пристально уставился на неё, словно ожидая чего-то. Она тоже некоторое время смотрела на меня, но потом всё же подошла.
– Семён, чего стоишь? Проходи!
Наверное, ничего страшного не случится, если я пойду с ней. Такое решение одобрил и мой желудок.
Мы вместе зашли внутрь. Столовая представляла из себя… столовую. Мне в своё время доводилось бывать в заводской столовой. Эта была в точности такой же, разве что почище и поновее. Железные стулья, столы, кафель на стенах и на полу, не отличающаяся изысканностью потрескавшаяся посуда. Наверное, такой и должна быть столовая в пионерлагере.
– Семён, сейчас, подожди, мы тебе место найдём, – Ольга Дмитриевна окинула взглядом помещение. – Стой, Двачевская!
Она прикрикнула на проходящую мимо Алису.
– Что? – девочка остановилась и непонимающе уставилась на вожатую.
– Ты как одета?
– А как я одета?
Действительно, наряд её был несколько вызывающим. Рубашка была расстёгнута и завязана на груди – образовавшееся
