в который ходил мальчик, был рядом – в соседнем здании, в Доме Культуры имени Орджоникидзе. Сходить туда и обратно можно за десять минут. Времени теперь было достаточно – уроки закончились, и в школе уже неделю шла практика. Поэтому «юный баянист» решил посетить магазин фототоваров. Он уже неделю собирался купить проявитель и фиксаж, но постоянно мешали какие-то дела.
Славик жил в «коммуналке» с мамой и папой. В прошлом году к ним присоединилась бабушка – Матрена Ивановна, которая оказалась у них после больницы, куда попала со сломанной ногой. В целом, «коммуналка» была довольно дружная, хотя некоторые из жильцов их большой квартиры были не в восторге от увлечения мальчика музыкой.
Ядовитый старичок – Константин Петрович, однажды высказал претензии маме Славика: «Сильно шумит ваш талантливый ребенок!» Получив от нее немедленный отпор, он все-таки зацепился за фразу «ежедневные упражнения». И теперь, для того чтобы позаниматься музыкой, Славка ждал когда старичок отправится к своему закадычному другу играть в шахматы. Правда, эти «шахматные визиты» всегда заканчивались просмотром футбола и иных телевизионных передач. Само собой, не обходилось без бутылочки портвейна. Возвращаясь через пару часов, Константин Петрович изрыгал винное зловоние и непременно произносил сильно полюбившуюся «остроумную» фразу, которую как-то породил в алкогольном кураже. «Там, наверху, очень даже слышны ваши ежедневные „испражнения“! Люди не довольны! Будем писать бумагу в Домком». Начало слова зловредный старикашка произносил невнятно. Расслышать все полностью было невозможно. Но догадаться, что он имел в виду, было несложно. Мало того, что это была ничем не прикрытая издевка, так это еще была и гнусная ложь! Наверху не было слышно, ровным счетом, ничего. Мама мальчика ходила на другой этаж и узнавала, не мешает ли им баян? Народ недоуменно переглядывался – дом был старый, стены толстые. А «коммуналка», куда постоянно наведывался склочный сосед, располагалась не над квартирой юного музыканта, а немного наискосок. Славик-то и играл довольно робко, едва растягивая меха. Коммунальное воспитание сказывалось – он старался не шуметь. Парень был скромным и дисциплинированным. С другой стороны, мог неожиданно взбелениться. Знал про это и сам Славик. Всевозможные драки и столкновения в школе он обходил стороной.
Весна была в самом разгаре. Кое-где во дворах уже благоухала сирень. Воробьи весело чирикали и порхали над ветками проснувшихся после спячки деревьев. Ветер приносил с Невы запах воды и крики чаек. Новенькие троллейбусы бегали по линиям и проспектам Васильевского острова, словно деловитые большие жуки.
На площади Труда, за мостом через Неву, у Славика жил приятель – Дима. Друзья изредка печатали вместе фотографии. У друга этого была целая фотолаборатория «быстрого развертывания» – стояла в чемодане возле ванной комнаты. Папа товарища был большой начальник, и жили они в отдельной
