к его причудам, нисколько не смутилась и неспешно подбирала слова.
– Я хотела помочь одному человеку, – медленно начала она. – Но в ущерб себе. Он же, в свою очередь, меня ненавидит. Я не получаю никакой благодарности, а напротив, у меня создается впечатление, что я навязываюсь и только действую ему на нервы.
– Этот человек настолько неблагодарный? – проскрипел дедушка Ил.
– Он не знает о моей помощи, – вздохнула Свелл. – А я не собираюсь хвалиться своими поступками. И не помогать ему я тоже не могу, ведь он спас мне жизнь там, в лесу.
– Сосед?
– Да, Райовейн, – кивнула девушка. – Но даже не отсутствие благодарности выводит меня из равновесия, а его презрение и нелюбовь ко мне. Я просто не понимаю, почему он так ко мне относится!
– Должно быть что-то.
– Был один момент, когда ему пришлось поддаться мне и проиграть в бою. Но то был не официальный бой, да и я не просила его драться, тем более с поддавками. Больше скажу – я понятия не имела, что он поддается! Но разве можно из-за этого меня ненавидеть? Что мне делать?
– Если ты считаешь, что должна ему помочь, то помогай, – пожал плечами дедушка. – Неважно, как он относится к тебе, главное то, чего ты хочешь.
– Я не жду благодарности. Я просто хочу, чтобы он перестал меня ненавидеть.
– Подросткам это свойственно. Ты хочешь, чтобы тебя все уважали и любили, но это невозможно. У каждого человека рано или поздно появляются недоброжелатели. Чем бы ты ни занималась – они будут. Смирись.
– Не согласна с тобой! Разве можно ненавидеть сапожника с золотыми руками? А кто будет ненавидеть человека, который раздает еду бедным? Кто ненавидит врачей?
Дедушка едва ли не впился в нее глазами, и девушка даже подумала, что он злится, но тот быстро развеял подозрение. Он изобразил некое подобие улыбки, чего не делал практически никогда, и девушка вдруг поняла, что изрядно его позабавила.
– Наивная девочка. Сапожнику будет завидовать другой и потому ненавидеть. Дарителя еды будут ненавидеть торговцы, у которых упадет спрос. Врача будут ненавидеть те, кому он не смог помочь или случайно навредил.
– Но…
Свелл так и не смогла подобрать весомого аргумента в противовес дедушке и закусила губу.
– Люди – алчные, завистливые и неблагодарные создания. Надеюсь, ты это усвоишь уже после того, как повзрослеешь.
Больше они не разговаривали, и Свелл, обычно любившая вывести неразговорчивого старика на беседу, на этот раз была рада молчанию. Слишком уж депрессивные мысли он высказал, и что еще хуже, она не могла не признать, что он прав.
Но все же Свелл не хотела с ним полностью соглашаться. Пусть в большинстве своем люди такие, но есть и исключения. И пусть она не могла назвать никого из ныне живущих, зато среди умерших точно были такие люди. И мама, и дядя Эрин излучали только свет. Она не припоминала, чтобы они отзывались о ком-то со завистью или
