детстве у юной Эван дух захватывало, когда деревенские мальчишки, страшно округлив глаза, рассказывали про зубастых гадин, губивших моряков. Или про лесных чудищ, ворующих детей. Она боялась, но между тем постоянно думала, отчего же никто их никогда не видел?
Сейчас, несмотря на ярое любопытство и жажду изучить окружающий мир, ее больше беспокоило совсем другое. Нечто мирское и гораздо приземленнее, нежели чудеса.
– Хочу влюбиться, – прошептала Эван свое искреннее желание и осторожно покосилась на стоящую рядом тетку – хоть бы не слышала. Благо, та была слишком занята, усердно бормоча слова, обращенные к богам.
Горячий воск свечи, зажатой в пальцах, капнул прямо на кожу. Совершенно бесцельно она принялась размазывать его по руке, ожидая конца службы. Хотелось уже как можно скорее выйти на свежий воздух, а лучше – прогуляться по округе, чтобы насладиться приятным летним утром. Но тетка конечно же не позволит, ведь Эван еще надо сделать дела по дому.
– Идем, – костлявая рука грубо дернула за предплечье, вырывая из сонных размышлений. В духоте и дыму от свечей немудрено было задремать где-нибудь в темном уголке на скамейке. Интересно, чтобы тетка сказала на это? Представив ее строгое морщинистое лицо, искаженное праведным возмущением, Эван, не сдержавшись, улыбнулась. Острый локоть тут же больно пихнул в ребра.
– Бесстыжая, – прошипела тетка, оглядываясь по сторонам, – грешно смеяться в божьем доме!
– Разве радость смертный грех? – недоумевала она, заплетаясь в собственных ногах, пока ее тащили к выходу.
– Поговори мне еще… Стыдись, Эван!
Водянистые глаза, затронутые неизбежной старостью, осуждающе глядели на девушку из-под тонких седых бровей. Женщины стояли прямо у деревянных дверей церкви, солнце заливало площадь перед ней, а ветер приятно обдувал, даруя утреннюю прохладу.
– Я стыжусь, тетушка, – тихо произнесла Эван, выдержав взгляд, после чего понуро опустила голову.
Ответ устроил ее богобоязненную тетку и, наконец, она затопала по пыльной тропинке, ведущей прямиком к небольшому поселению. Девушка стянула легкий платок с головы, позволяя локонам рассыпаться по спине. Молодой парень, идущий им навстречу, улыбнулся, бросая такой взгляд, что внутри у Эван запульсировал жар прямо в груди. Знала она этого красавца с загорелой кожей и темными глазами в обрамлении черных длинных ресниц – подмастерье кузнеца. В свои девятнадцать влюбляться по-настоящему ей еще не доводилось, однако очень уж хотелось. И, кажется, улыбчивый парень, прошагавший мимо отлично подходил на эту роль. Ветер подул в лицо, а Эван слегка помотала головой, чтобы волосы красиво легли на плечи, после чего взмахнув ресницами, посмотрела прямо в глаза кузнецу. И тут же огребла…
– А ну, собери патлы! – одернула ее тетка, не давая даже помечтать о молодом кузнеце. Вздохнув, Эван послушно повязала локоны в хвост все тем же платком. Интересно, почему он ей улыбнулся? Может понравилась? А почему бы
