колени обильно кровоточили, а на лице остались глубокие царапины от веток, хлеставших меня сквозь мешок.
Последняя часть нашего путешествия шла вдоль реки, я слышал журчание воды и ощущал ее свежий аромат.
Меня заставили подняться по каменным ступенькам и втолкнули туда, где земля была вымощена булыжниками, их покатые спины я чувствовал сквозь подошвы сапог. Звуки вокруг меня – грохот лошадиных копыт, шум шагов, резкий смех и грубый обмен приветствиями – сопровождались эхом, и я решил, что мы находимся в замкнутом пространстве.
У меня появилась возможность перевести дух. Мешок из грубой ткани с меня сняли, я тряхнул головой, чтобы отбросить волосы с лица, и обнаружил, что нахожусь в одном из старых фортов, расположенных в горах. Чтобы сделать форт бесполезным для разбойников, его стены пробили в двух местах, а вход в крепость разрушили; тем не менее разбойники устроили убежище среди развалин.
Я жадно втягивал в себя воздух с ароматом древесного дыма, стоя в одном строю с другими пленниками. Лорд Уттербак, как я отметил, не получил заметных ранений и сейчас растерянно озирался по сторонам. «Быть может, – подумал я, – он утешает себя рассуждением о том, что все случившееся продиктовано Необходимостью».
Вокруг нас бродили грабители, глядя на пленников, как волки смотрят на потерявшегося теленка. Вблизи преступники оказались еще страшнее, чем в тот момент, когда атаковали нас на дороге, я видел следы увечий, оставшихся после предыдущих преступлений: отсеченные уши, щеки, обезображенные королевским клеймом, отсутствующие фаланги пальцев или руки, изувеченные пыточными тисками.
Несмотря на увечья, они выглядели крепкими и выносливыми, все были вооружены мечами, щитами, пистолетами, копьями и кремневыми ружьями, а у некоторых имелись даже отдельные части доспехов. Почти все разбойники казались молодыми, лишь немногим перевалило за двадцать пять лет; единственное исключение составляло взявшее меня в плен старое пугало – он расхаживал по двору с копьем на плече, громко хихикая беззубым ртом.
В отряде я заметил и женщин, по большей части они выглядели усталыми и потрепанными, но некоторые были вооружены и казались столь же опасными, как и мужчины. Другие устроили бесстыдное шествие в награбленных атласных одеждах, на пальцах поблескивали кольца с самоцветами, словно они указывали на готовность женщин продать свое тело за будущую добычу.
Но больше всего меня удивила пара монахов в грязных сутанах, чьи тонзуры успели зарасти. Они не носили оружия, но выглядели такими же отбросами, как и остальные.
Что же до добычи, ее привезли на лошадях вместе с Гриббинсом – ему отказали ноги, и его попросту швырнули поперек седла.
Мешки вместе с Гриббинсом свалили в одну кучу, потом двое разбойников подняли его на ноги и поставили рядом с остальными пленниками. Когда с его головы сорвали мешок, он заморгал, глядя по сторонам мутными голубыми глазами, казалось, не понимая, куда попал. Из носа у него шла кровь, под глазом наливался синяк.
Из
