и понимала, что это всего лишь злые слова, но она в них верила, концентрируя весь запас сил на учебе в художественном институте и наивной мечте рисовать иллюстрации для детских книг. Так ей казалось, что она хотя бы сможет прикоснуться к всеобщему празднику жизни, на который девушку природа позабыла пригласить.
Все изменилось, когда она встретила Костю. Стоило глазам Константина и Марии на миг встретиться на одном из квартирников, которые так любила проводить их общая приятельница, нить судьбы плотно связала юношу и девушку друг с другом. Маше тогда не было и двадцати, и она никогда раньше не испытывала притяжения к мужчине. Костю же ей хотелось узнавать. Видеть, слышать. Ради каждой возможной минуты побыть рядом с ним она готова была пожертвовать всем, но это и не требовалось, ведь он чувствовал так же. Безусловная и всепоглощающая любовь привела их в загс, не прошло и полугода. Даже когда Мария рассказала о самой большой и самой стыдной тайне, которая тяжелым грузом давила на плечи, Костя не отвернулся от возлюбленной. Для него не имело смысла эфемерное будущее с невообразимыми возможностями, если в нем не было ее.
И за смирение, должно быть, мир одарил Марию самым дорогим чудом из всех возможных.
Но у судьбы, как часто это бывает, оказались свои планы. Лифт смертельно медленно набирал высоту, заставляя сердце Марии от ожидания биться чаще. Она почувствовала, как взмокли ладони, и поспешила стереть влагу о юбку платья.
Дзынь. Лифт замер на нужном этаже, и двери разошлись в стороны, приглашая Машу шагнуть в полутьму лестничной клетки, но она не решалась шевельнуться. Страх отказа был так силен, что Мария предпочла бы оказаться где угодно, но только не здесь, в доме бывшей лучшей подруги.
Они не разговаривали со дня свадьбы. И это цена, которую Мария осознанно заплатила за любовь к Косте.
Собравшись с духом, она потянулась к дверному звонку и дважды коротко нажала. Послышались механические трели птиц, а за ними скрип половиц. Марии оставалось только молиться, чтобы дверь открыла Людмила, а не ее муж – тот не даст Маше и шанса обменяться парой фраз с подругой.
Кто-то щелкнул замком, и дверь в квартиру приоткрылась. Глаза Марии встретились с испуганным выражением Людмилы. Подруга поспешила закрыть дверь, не сказав ни слова, и сердце Маши пропустило удар: второго шанса у нее не будет. В отчаянии, сама не осознавая, что делает, Мария успела подставить ногу.
– Людмила, постой! – взмолилась она и вскрикнула от боли.
– Да что ж ты творишь, – Людмила оттолкнула дверь, высвобождая ногу подруги, и тут же присела рядом, чтобы рассмотреть ушиб. – Тебя не должно быть здесь.
Последнее подруга произнесла тише, и ноты сожаления не ускользнули от Марии.
– Мне больше некуда пойти.
– И это твой выбор. Ты знала, что ковен отвернется, как только состоится свадьба с этим… – Людмила поджала губы и мотнула головой, прогоняя просящееся наружу ругательство. – Ты должна уйти.
Глядя в пол, Людмила поднялась и потянулась к дверной ручке. Мария поняла, что это ее последний шанс. Она перехватила руку подруги и положила ладонь себе на живот. С секунду лицо Людмилы ничего не выражало. Ребенок внутри Марии шевельнулся, ударив маленькой ножкой новую знакомую. Глаза Людмилы тотчас широко распахнулись. Она переводила взгляд с лица подруги на живот и обратно несколько раз, и Мария не понимала, что Люда испытывает больше: радость за нее или страх перед тем, чем могло стать дитя?
– Но ты же… ты же не могла забеременеть.
– Я тоже так думала, но как видишь.
– Какой срок?
– Тридцать четыре недели.
Людмила в недоумении посмотрела на что-то позади Марии, но стоило той повернуться, как подруга придержала ее за плечо и кивком указала в сторону двери.
– Проходи.
Молча девушки прошли в кухню. Густая тишина окутала пространство, вбирая в себя звуки. Людмила задернула занавески и принялась набирать воду в чайник. Мария села на стул, приставленный к стене, и поставила на колени сумку, продолжая нервно сжимать края пальцами. Вот она в доме Людмилы, но отчего в душе Маши лишь росла тревога? Мария искала подходящие слова, боясь наконец вслух произнести, зачем пришла, но лишь кусала губы, пока не почувствовала привкус крови.
– Вот черт, – тихо выругалась она и машинально приложила край свободного рукава платья к губам.
– Ты что-то сказала? – Людмила засыпала в заварник чай мерной ложкой.
– Нет, ничего.
Засвистел чайник. Людмила наполнила заварник кипятком до самого края и осталась ждать у столешницы, пока чай настоится. Она развела руки по обе стороны от себя. Напряженные ладони упирались в натертую поверхность стола. Со стороны казалось, что в этом жесте не было ничего необычного,
