как вишенка на торте. Я частенько вижу подобных людей и зачастую они так выглядят, те, кто абсолютно поддался чувствам и теперь, как яркие вспышки среди людей, существуют, навсегда обреченные быть непонятыми. Никак не могу выкинуть из головы слова одного из моих друзей о том, что подобные творческие личности могут, только взглянув на человека, понять и его, и его душевную боль.
Заметив, что я смотрю на него бесцеремонно уже минут пять, он начал точно также рассматривать меня и, после небольшой прогулки его глаз по моему лицу они округлились и наполнились заинтересованностью, а уголок его рта поднялся в непонятной усмешке. Такое повторялось уже не в первый раз со мной, когда я видел подобных людей, так что в этот раз я просто пошел дальше, не забивая голову лишними рассуждениями. Мне, конечно, было интересно, что они во мне видят, но эту мысль я запираю в себе на самый тяжелый замок.
Металлическая ограда отворилась с помощью индивидуального чипа, после чего я прошёл к входной двери. В небольшом дворике был аккуратный, ровный газон, кроме участков, в которые не добирался робот-садовник.
Когда я подошёл к двери, в моем теле начало нарастать напряжение, а голова словно покрылась колкой пеленой. Стоило мне потянуться к ручке, все мое тело сделало щелчок в пространстве, словно хлыст и дверь резко рванула мне навстречу. Меня огрело обжигающей болью по всей поверхности моего лица и грудной клетки. Это было настолько неожиданно, что пришлось судорожно схватиться за ручку, чтобы не упасть. Индикатор на ручке загорелся, что значит, что запрос для разрешения на вход отправлен и Лидия должна вскоре отреагировать, если, конечно, в состоянии.
Пока я тер ушибленные поверхности, индикатор стал зеленым, и я зашел в прихожую. Дальше пока я идти был не готов. Мне нужно немного подождать, пока голова перестанет гудеть, то ли от очередного припадка, то ли от последующего удара. Подобные случаи у меня случались крайне редко, я уже начал впадать в настоящую панику, но состояние обволакивающей сковывающей тяжести начало отпускать меня из своих цепких лап. Зарекаться не доводить себя до такого состояния снова я не стал, отчего внутри появилось неприятное чувство, на грани злости и отчуждения, с которым сталкиваюсь постоянно, но которое я с большой охотой прячу поглубже.
Придя в относительную норму, я направился в гостиную. Исполнение внутреннего интерьера в доме было серым и минималистичным, это показалось бы мрачным обычному человеку, но лично меня это всегда успокаивало, поэтому я здесь всегда нахожусь с большой радостью. Конечно, не только это, ведь здесь живет единственный оставшийся родственник в этом городе. Серые стены разбавляли сверкающие от малейшего движения встроенные датчики, один из которых только что считал мою биометрию и автоматически открыл передо мной дверь в гостиную.
Там, в кресле, напротив стены, проецирующей фильм, сидела женщина, вдвое старше меня. Фильм был о девушке, которой вживили геном паука и, посчитав, что эксперимент не
