продать его на блошином рынке или в антикварный, – сухо и без эмоций пояснил мужчина, завороженно уставившись на драгоценность. – Семь поколений в нашей семье. Реликвия.– Разве не проще было продать его в Лондоне?
Мужчина издал сдавленный смешок.
– Моя дочь должна была надеть его на свадьбу, как делали все женщины до нее, но я бы ни за что не позволил ей прикоснуться к нему. Никогда бы не отдал.
Разговор петлял и перескакивал с одного на другое.
Я никак не могла уследить за ним или уловить суть.
– Вы хотите продать семейную реликвию, чтобы не отдавать ее родной дочери? – удивилась я.
Его тирада нравилась мне все меньше, но прервать ее поток я не могла. Что-то внутри, неосознанное и отчаянно любопытное, ни за что бы не позволило оставить все так.
– Оно мое, – сурово ответил попутчик и разве что пальцем мне не погрозил. – Пока мое.
Я подумала о хоббитах, кольцах власти и пресловутом осеннем обострении, о которых вечно все говорят.
Что-то в его словах заставляло сердце биться быстрее, тревожило мысли и заставляло ждать чего-то неправильного и дурного.
На какой-то момент мне захотелось отвернуться, притвориться частью обстановки, моля всех богов, чтобы странный мужчина больше никогда со мной не заговорил.
– Хотите я отдам его вам? – спросил попутчик, впервые за время странного диалога посмотрев прямо на меня.
Взгляд у него оказался таким же бесстрастным и пустым, как и слова. Словно передо мной сидел не человек, а восставший из могилы мертвец.
– У меня нет денег, – спешно отказалась я. – И мне не нужны украшения, простите.
И проблемы тоже. Своих хватит с головой.
– Вы должны захотеть, – сказал он, окончательно меня запутав. – Иначе ничего не выйдет.
Я бросила быстрый взгляд на часы.
И когда уже самолет приземлится, и пытка общением закончится?
– Если честно, не представляю, какого ответа вы ждете, – пробормотала я и пожала плечами.
Двадцать три пятнадцать. Значит, осталось каких-то десять минут.
Сущая ерунда. Выдержу.
– Ваша первая поездка в Венгрию? – донеслось до меня после долгой паузы. – Бывали в Будапеште раньше?
Внутри у меня все похолодело. Самолет сделал крутой вираж, заходя на невидимую пока полосу, но я едва это заметила.
Словно в плохом кино медленно повернулась к сумасшедшему попутчику, но тот ничем не выдал, что заполнил наш прошлый разговор, словно на самом деле верил, что его никогда не было.
– Простите?
Я долго всматривалась в его лицо, но так и не нашла признаков фальши или лжи. Если он и играл, то так искусно, что мне, как актрисе, оставалось только позавидовать.
– С вами все в порядке? – осторожно уточнила я.
Сосед резко и неестественно мотнул головой, а потом улыбнулся – широко и радостно.
