без креста означает текущий срок. Так, у этого Медведя пять куполов с крестами. На голых руках иконы. На шее пару корявых строчек «Спаси и Сохрани». А на груди, выделяющиеся из краев майки ангелы со стрелами.
Вероятно, рецидивист…
– Кто по жизни будешь? – тщательно прощупывает меня враждебными глазами старший.
Я бы сказал любопытствует, но нет. Выясняет подноготную. Копает.
– Обычный человек. Нет никакого положения.
– Мы все тут обычные, – хмыкает Сибиряк и его ответным похожим действием поддерживают сокамерники. – Какая у тебя случилась беда?
– Подставили.
Согласен, звучит это глупо, потому из их стаи, тот самый Купец, вновь закатывается в злом и громком смехе.
– Какая ирооонииия, – с фальшью в грубом хриплом голосе заключает мордоворот. – Ясен перец, мы все тут мотаем чужой срок, – не сдержался, довольно цыкнув. – Погоняло есть?
– Фамилия Котов. На воле кликали Кот.
Не подходящее для данного места прозвище. Но, менять смысла не было, так как собственную фамилию здесь не скроешь.
– А он мне все больше нравится, Сибиряк, – простонал Купец и под массивным столом схватился за свои причиндалы.
У Купца не было под ключицами отрицаловской наколки в виде звезд, но была зарисовка погон с орлом на плечах и паутина с пауком взбирающимся вверх.
Если, мне не изменяет память, паук направленный вверх знаменует о том, что обладатель данной татуировки не завязал и намерен продолжать преступную деятельность после отсидки.
– Откуда будешь, Кот? – на удивление вопросил с иронией фраер по кликухе Медведь.
– Казань.
– Значица, первоход? – хмыкнул, Сибиряк и хлебнул из железной кружки чай.
– Да.
– Ну, и как там на воле?
Молча пожал плечами, не зная, что на это ему можно ответить.
– Свобода. Красивые телки и деньги. А главное, мусора-пидорасы не забивают до полусмерти.
Пятеро, как по команде обернулись на меня и прошлись по моему изнуренному потрепанному виду пристально острым взглядом.
Только один из них за все время так и не проронил ни слова. Однозначно он был из их шайки, но держался особняком. Молчаливый. Серьезный с угрожающей тяпкой и хмурым взглядом. А на груди видать было выбито судно, так как из краев майки алкоголички вырисовывался размашистый парусник и слова «Куда ветер туда и я».
– Это, чтоб тебе жизнь медом не казалась… – цыкнул, оскалившийся Сибиряк. – Чем, угощать собрался? Где, передачка? Это, как с прибылью. Имеешь, делись!
– Ни осталось ничего. Все отмели в накопителе. Я пустой.
– Ну, точно ушлепок! Никакой пользы от тебя, – рявкнул Купец, с пол оборота придя в бешенство. – Че, делать с ним будем, мужики?
– Пусть пока проходит. Профессор с Барсом сами решат, – махнул рукой к свободной койке, Сибиряк. –
