Портреты без изысков и фотошопа, портреты таких, какими я видел их на фронте, какие они в жизни. А все остальное в этой книге – Война. Война кровавая, страшная, грязная и справедливая для нас! В этой книге – идеология русских, идеология России, какой ее вижу я и мои товарищи-фронтовики. Имя этой идеологии – Справедливость. Всю историю мы вели войны за справедливость. Мы помогали униженным стать сильными и восстановить справедливость. Наш солдат на штыке приносил эту справедливость в Европу, Африку, Азию и даже в Америку, но потом его подвиг искажали, и это опять была несправедливость. А в борьбу за справедливость вступили уже внуки и правнуки ушедших. У нас в крови Справедливость. Прочтите, задумайтесь, сравните!
Я хочу сказать спасибо людям, благодаря которым появилась на свет эта книга, – моим однополчанам, людям, делившим со мной военный быт, спасавшим мою жизнь. Это настоящие солдаты нашей страны. Да, для меня неважны их звания, и я сразу прошу у них прощения за нарушение субординации. Для меня все они – Солдаты России.
Спасибо генерал-лейтенанту А. В. Перязеву, генерал-майору Г. В. Шевченко, полковнику ФСБ О. В. Стронча, полковнику ФСБ И. М. Елфимову, полковнику Н. О. Довбня, полковнику А. В. Акимову, капитану Е. В. Петерсу, старшему лейтенанту Герою России А. И. Старостину, младшему лейтенанту Д. О. Власову, старшему прапорщику А. С. Байзакову, ефрейтору М. К. Исеновой, сержанту Р. М. Багамаеву, «Грому», «Мультику», «Гере», «Матушке», «Золотому», «Смоленску», «Уралу», «Матерому», «Шурави», «Неве», «Маге», «Кадырычу», «Мухе», «Штилю», «Барсу», «Сахалину».
Моей жене, Тотьмяниной Анне Сергеевне, которая, как и многие, сейчас ждет меня дома.
Солдатский храм
Что это? Это память. В первую очередь о тех, кто не вернулся, кто отдал жизнь за наше право жить на земле… Где? В сердце. В сердцах всех, кто помнит. Кто неравнодушен. Кто ждал и ждет. Да, ждет до сих пор, но теперь уже информации о том, что нашли, что «вернулся» из бездны, названной кем-то «пропал без вести». Зачем? Чтобы не повторилось вновь. Чтобы все знали и помнили, что такое война, чем она начинается и чем заканчивается. Храм в сердцах нельзя закрыть, нельзя разрушить. Он – вечен! И пока бьются эти сердца, открыт для каждого, кто честен и неравнодушен. Нужно просто войти, и храм откроется. И миллионы остановленных войной сердец забьются в тебе с новой силой, даря желание, смысл жить, помнить, не допустить. Но храм недоступен людям пустым. Тем, для кого главное – деньги, вещи, статус… Храм никогда не откроется там, где нет души. И пусть она даже черная. Самая черная! Он может в ней появиться и очистить ее. Но она должна быть. Это ведь самое страшное, когда вместо души – пустота. Пустота разрушает. Пустота втягивает в себя лживые ценности. Обманывает, выдавая материальное за духовное, и превращает человека в функционирующую оболочку. А потом начинает новую войну, потому что каждая война – это война пустоты за души, за свободу, за веру.
Солдатский храм… Иконы в моем храме с ликами солдат, останки которых нашел в заросших окопах, которых просто увидел на фотографиях на солдатских могилах и запомнил. Лица неизвестных солдат, которые дорисовало мое сердце. И я прошу их, больше всего прошу об одном: не допустите новой войны. Вы же ведь там, наверху, в строю Божьего воинства, рядом с Богом… Да, они там. А что же мы с вами, живые?! Можем ли мы не допустить этой войны? Можем. Можем, если наполним светом и памятью души, если выбросим из головы мечты о домах и авто, купленных за деньги, добытые любым путем. За сданные на металл обломки самолета ИЛ-2 из-под Ржева с прилипшими волосами летчика, место гибели которого так и осталось неизвестным. За сданные туда же, в металл, бронзовые фотографии умерших от ран военнопленных, спиленные с памятника в Вязьме. За «отжатые» с проектов на строительство мемориалов – по сути, украденные у павших – средства. Да не только мемориалов. Со всех тех проектов, благодаря которым наша страна стала бы чуть лучше, ярче, увереннее. Ведь все очень просто: если делать чуть меньше для себя и чуть больше для страны – ни о какой войне и речи не пойдет. Потому как она будет настолько сильной – нами, нашими душами, – что люди пустые побоятся даже взглянуть на нее. Нам всегда не хватало совсем чуть-чуть, чтобы это произошло. Они, эти пустые, каждый раз, когда страна начинала возрождаться из пепла, опять начинали войну. И губили все самое ценное, лучших людей, честных, сильных, неравнодушных, с горячими сердцами. Тех, кто, оставшись жить, привел бы ее к процветанию. Но одним приходилось отдавать жизнь за свободу страны, а другим, оставшимся, – все свои силы ее восстановлению. Чтобы оставить нам, своим внукам. А мы… Мы поверили в сказку про сладкую, легкую и безбедную жизнь и взорвали к чертям свой Солдатский храм…
Я начал строить его в 1998 году, когда впервые нашел останки солдата у высоты 269,8. Сидел я тогда на бруствере заплывшей траншеи, смотрел на эти святые кости и думал, что он ведь был смелее и чище меня, отдал за нас свою жизнь и, не думая, сделал бы это еще тысячу раз. А что сделал я? Смогу ли, если придется, поступить так же? Честно ли живу по отношению к нему, будущему и прошлому? Тружусь ли, чтобы моя земля была сильнее, красивее?.. Именно тогда я и понял, что сделал очень и очень мало. Настолько мало, что
