ясь, шёл домой. Ноги, как у автомата, несли безучастное тело по нахоженному пути. Душу сжимала невыносимая боль и горе. Илья не замечал крови девочек на своей одежде и руках. Досада и злость на самого себя – других эмоций не было. Он не смог предотвратить трагедии. Хотя должен был. Что может быть проще, понять, что девчонки точно не пройдут мимо заросшего малиной бугра. И матка-медведица с писуном-медвежонком пришли пастись на этот же малинник. В то мгновение, когда тайгу оглуши пронзительный детский визг, Илья всё понял. Части мысленной мозаики сложились воедино. Но было поздно. Старенькая горизонталка ТОЗ не понадобилась, матка с потомством ушли. На траве лежали растерзанные тела двух девочек, видимо, сестёр. Илья не помнил, зачем он взял окровавленные останки. Разорванное платьице свисало с ещё теплого трупа. Он вынес сестёр, точнее то, что от них осталось, на околицу деревни. Хотел отдать их родителям, но он не знал точно, чьи это девочки. Да и за много лет одинокой, затворнической жизни Илья отвык от людей. Оставил тела на дороге и побрёл к себе. Слёзы обозначили дорожки на обветренных щеках мужчины и терялись в густых зарослях бороды. Тугой ком забил горло. Из-за этого вместо рыданий, он лишь надрывно мычал.
Часть 2.
-– А я тебе говорил, капитан! Попустительство твоё нас всех подставит. Ты мне объясни, как людям в глаза смотреть будем, капитан.
Начальник РОВД, седой подполковник, нервно мерил шагами свой кабинет. Участковый, грузный мужик, лет сорока, пытался изобразить стойку «смирно», но круглый живот делал его попытки комичными.
-– Вот тебе и Бабай. Вот тебе и безобидный. Он беглый зэк! И ты это знал, как, впрочем, и я. Брать его надо было. А! И что теперь… Что делать-то будем? Понагонят сейчас из области спецназ, ФСБ…
Подполковник вытер пот со лба.
Красный, как рак, участковый только через полчаса вышел из кабинета «папы». На плацу перед РОВД уже собирались поднятые «по тревоге» недовольные милиционеры. Они уже знали, что тревога не учебная, перспектива лазать по тайге, торчать в заслонах и оцеплении никого не радовала.
-– Какие, нахрен, волонтёры, ты в своём уме? Здесь спецы нужны и внутренние войска для оцепления района. У меня людей не хватит, – «кипел» подполковник.
-– ВВэшников дадим. Через сутки две отдельные роты прибудут, с «зоны» сняли. А прочёсывать эти самые волонтёры будут. Приказ главного, сам понимаешь, выше головы не прыгнешь, – не в пример спокойным голосом отвечал Сашка. Точнее, начальник СКМ полковник Ярославцев. Когда-то они вместе учились на юрфаке.
-– Сутки. Да он чёрти куда за эти сутки уйдёт. Ладно, дало надо делать. До связи, товарищ полковник, – нарушая всякую субординацию, первым окончил телефонный разговор начальник РОВД.
Сидя в своей берлоге, много лет служившей домом, Илья думал, вспоминал Афган. Самые яркие события в его жизни связаны с этой неприветливой страной. Он, молодой офицер, командир спецгруппы и растерзанные смуглые девочки. Почему его, казавшиеся стальными, нервы не выдержали, почему он сорвался и уничтожил тех пьяных зверей в форме солдат Советской армии? А потом суд, приговор и срок, казавшийся бесконечным. Но все эти картинки в его памяти как в тумане. В «зоне» он оказался между молотом и наковальней. Между администрацией и авторитетами. Наверное, они его всё же сломали. Зэк Илья Головин сильно отличается от капитана спецназа Головина. Затем побег. Первый год в тайге был особенно тяжёлым. Но охотники – сибиряки не дали погибнуть, разглядели в беглом зэке человека. Не выгнали на мороз из зимовья, поделились куском хлеба. Потом он очень много работал. Построил вот эту землянку, охотился, рыбачил. В сезон центнерами собирал ягоды, кедровый орех, сушил грибы. Капитаны катеров с удовольствием обменивали таёжные дары на вещи, необходимые в хозяйстве. На третью зиму у него были и патроны, и капканы, и хорошие охотничьи лыжи. Прозвище это прицепили – Бабай. Пожалуй, он и есть Бабай или Леший. В зеркало когда последний раз глядел?… А теперь вот, это несчастье. Постепенно эмоции в душе утихали. Но горечь от несправедливости и невозможности что-либо изменить осталась. И бесполезно винить себя или беспечных родителей девочек. Ничего не исправить.
-– Да, конечно! Но не могу же я каждую тропку в тайге перекрыть. Трассу и второстепенные дороги ДПС перекрыли. Своих людей я в заслон на Киренск выставил. Прибудут вояки – и деревеньки оцепим. А пока это всё. Что я могу сделать. Ждём спецов, чтобы начать операцию, – докладывал в область начальник. – А вот, похоже, и спецы подошли.
Из окна кабинета было видно, как паркуются дорогие джипы.
-– Поджали «Волгу», – с досадой отметил подполковник, когда один из прибывших перегородил выезд его служебной машине.
В общей сложности, с десяток холёных круглолицых мужчин вылезли из своих автомобилей. Одеты в «натовский» камуфляж, добротные «берцы» поблескивали на солнце.
-–
