роснулся. Первым, что он увидел, был цифровой календарь, который показывал сухую последовательность цифр: «15/05/2236». Если напрячь уставшие от постоянного недосыпа мозговые извилины, то можно постепенно осознать простую истину: сегодня 15 мая 2236 года.
Еще эта истина означала только одно: он, Алексей Колесников, опять заснул на рабочем месте, причем только автоответчик смог нарушить его непробудный сон. Алексей широко зевнул и, качнув свое потяжелевшее после ухода из большого спорта тело, нажал на кнопку одного из пультов управления.
«Уважаемый Алексей Алексеевич! Прошу меня извинить за беспокойство, но сегодня наш молодой талант Сергей Иваненко сделал хет-трик в тренировочном матче. Советую подумать над продлением его контракта. С уважением, тренер молодежного состава Игорь Беталин».
Размякший после сна Алексей Алексеевич не сразу вник в суть звукового сообщения автоответчика, но обещал себе подумать о нем позже. Повернувшись в кресле, он бросил взгляд на футболку из бело-красного материала с пятым номером и его фамилией: «КОЛЕСНИКОВ».
Она была наглухо запечатана в емкость из бронированного стекла и повешена на видное место, дабы удовлетворять периодически наплывающее на Алексея чувство ностальгии. Под емкостью в картонной коробке лежали старые бутсы, в которых хозяин кабинета провел свой прощальный матч за ФК «Прогресс» (Сергиев Посад).
Смахнув с века скупую мужскую слезу, Колесников нажал на другую кнопку пульта.
– Слушаю, Алексей Алексеевич? – послышался голос секретаря.
– Эллочка, двойной кофе. – устало скомандовал вчерашний игрок.
2
Мгновение спустя раздвижные двери, ведущие в соседнее помещение, раздвинулись, и в комнату элегантно вошла Эллочка. Она была простой тридцатилетней женщиной, одетой в строгий костюм. На кармане ее пиджака красовалась пластиковая табличка с надписью: «Секретарь Рыбина Э.М.» Алексей ценил ее за немногословность и беспрекословное выполнение всех его указаний. Дело было даже не в том, что ему пришлось пару раз изменить жене с ней: на выполнение других функций, кроме своих прямых обязанностей, Эллочка была не рассчитана.
Возможно, ей не хватало серого вещества, чтобы выгодно выйти замуж, родить детей и стать хорошей хозяйкой, как его жена Марина. Тем не менее он расценивал секретаря как домашнее существо, которое будет рядом в любую минуту рабочего дня. И когда пластиковая чашка, наполненная кофе, с шорохом опустилась на стол с помощью ее руки, обладающей цветным маникюром, Алексей лишь сухо поблагодарил ее.
– Всегда пожалуйста, дорогой Алексей Алексеевич! Еще что-нибудь желаете? – промурлыкала она, нарочито причмокивая губами.
– Нет, вы свободны.
Алексей для пущей ясности взял двумя пальцами ручку чашки, как будто собрался пить.
– Ну, если вы больше ничего не хотите, то знайте: я в соседней комнате.
Эллочка легким жестом указала на пульт управления, послала хозяину кабинета воздушный поцелуй, и, изящно двигая бедрами, вышла из кабинета через автоматическую дверь.
Отхлебнув горячего кофе из чашки, Алексей выбросил из головы все животные инстинкты и обратил внимание на лист бумаги, к которому он успел приложиться во сне.
Лист содержал следующую информацию:
Генеральному директору ФК
«Прогресс» (Сергиев Посад)
Колесникову А.А. от главного
тренера ФК «Прогресс»
(Сергиев Посад) Решетова В.М.
ЗАЯВЛЕНИЕ
Прошу уволить меня с поста главного тренера ФК «Прогресс» (Сергиев Посад) в связи с неудовлетворительными результатами, какие показывает команда под моим руководством.
14 мая 2236 г.
3
– Да, не понимаю я вас, Виталий Максимович, – в недоумении бормотал Колесников, сидя напротив собеседника и рисуя воздушные круги своей перьевой ручкой над заявлением. Виталий Максимович в ответ на это лишь устало пожал плечами:
– А что мне еще оставалось делать?
Алексей быстро оторвал глаза от заявления и направил пристальный взгляд в худощавое лицо тренера.
– Как что?! – опешил он, с досады бросив перьевую ручку на стол.
– Вы же сами ставили задачу на сезон: попасть в тройку лучших нашего дивизиона, а в итоге «Прогресс» занимает тринадцатую позицию… – последовал пессимистичный ответ.
Колесников снял очки, протер ладонью по лицу и, наклонясь через стол, для пущей убедительности обнял собеседника за плечи:
– Но,
