что-то собираетесь предложить Соединённым Штатам? – спросил он, делая поворот направо и глядя, как с запозданием к нему цепляется «хвост» русской контрразведки.
– Ну дак а то? – Старуха поправила вязаную панамку и, похлопав по лежавшей на коленях сумке, сообщила:
– У меня, между прочим, и бинокль есть.
– Очень хорошо. Как вас зовут?
– Изольда Васильевна Живолупова. Но мои любимым позывным всегда был Зи-Зи.
– Позывной?
– Да. Я сорок лет в органах. Правда, с перерывами на две отсидки. Но это мне зачислили в стаж – могу принести справку.
– Так вы работали в спецслужбах?
– Работала. А теперь меня не ценят, а милицейский майор Шароемов вообще старой дурой обозвал. А я, между прочим, факт обнаружила.
– Какой факт? – Джонсон ещё раз глянул в зеркало заднего вида и снова повернул, чтобы сидевшие на «хвосте» контрразведчики не скучали.
– Факт секретный, но расскажу я об нем, лишь когда вы меня на службу примете.
«Ну вот. Сейчас начнёт требовать деньги», – догадался Джонсон.
– Вы, мэм, хотя бы намекните, а то за что же я буду вам деньги платить?
– Не деньги, милок, а токмо доллары. И не просто доллары, а этот.., как его? Кэш!
– Ну хорошо – сколько вы хотите? – спросил церэушник, продолжая следить за «хвостом» в зеркало заднего вида. Он решил ехать к ближайшему парку, чтобы высадить там сумасшедшую старуху – именно таковой она ему и показалась.
– Я хочу… – Живолупова набралась решимости и выпалила:
– Двести хочу!
– Чего двести? – уточнил агент Джонсон, ожидая услышать про миллионы или даже миллиарды. В последнее время он имел много случаев общения с подобными людьми. Один даже представлялся важным человеком из самых верхов и обещал продать Камчатку за десять миллиардов. Причём соглашался получить в качеств «аванса и доброй воли» всего сто тысяч.
– Чего двести? Ну.., долларов, – сказала Живолупова и напряжённо уставилась на американца, ожидая его вердикта.
– Окей, я согласен.
– В месяц! – тут же добавила старуха.
– Пусть будет так, – снова кивнул Джонсон, недовольный тем, как медленно едут за ним русские. Так и отстать недолго.
– Аванс дадите?
– Йес. То есть да. Двадцать «баксов» устроит?
Джонсон вынул из кармана деньги и протянул сумасшедшей старухе. Он надеялся, что теперь она оставит его в покое и попросит остановить машину, чтобы сбежать с добычей, однако Живолупова, напротив, решила тут же выложить все, что знала.
– В общем, шеф, слушайте меня внимательно. Наблюдаемый мною Серёжка Тютюнин может лица изменять. Не своё, конечно, евоную-то харю никак не изменишь, а вот для своих собутыльников – пожалуйста.
– Вы сами видели, мэм?
– Сама видела. Хочешь поклянусь?
– Не надо. Но скорее всего это был… Как по-русски?
