ул освежающий бриз. Молодой парень, в белой рубашке со смешной аппликацией, все время пытался повернуться к ветру лицом.
Температура поднялась до тридцати пяти градусов. Официант принес воду. Дитер взял стакан и заметил, как хищно заблестели устремленные на его золотые часы, глаза турчонка.
Махмуд склонился над бумагами и шевелил губами, как верблюд, собирающий сухую траву.
Дима сидел и думал, как сбросит с себя одежду и окунется в прохладную воду.
Часы показывали полдень.
Ресторан располагался на террасе гостиницы. Здание в пять этажей насчитывало тридцать номеров, половина из которых были одноместные.
Двое отдыхающих из Дании плескались в бассейне. Это были белокурые парень и девушка. Они часто обнимались и целовались.
Остальные столики ресторана были пусты, окна номеров плотно зашторены, независимо это солнечная сторона здания или нет.
– Здесь так всегда, такая жара в июне? – спросил Дима.
Он прилетел только вчера и еще не отошел от смены часовых поясов.
Дитер повернулся на голос, по-русски он понимал только матерные слова. Немцу уже было семьдесят пять лет, и такие выходы в люди давались старику с большим трудом. Дитер снимал апартаменты на «Гюзель Яли», и сейчас, ерзал задницей на стуле, страстно желая, вернуться домой, в объятия Веры – его новой пассии из Молдавии. Он был уверен, что собеседники заглотнули наживку, и осталось немного подождать, пока ребята найдут деньги.
Дима даже не посмотрел в сторону немца, не отводя взгляда от Махмуда, продолжил.
– Что ты вычитываешь, он все равно ни хера не понимает!
– Я, зато понимаю, – ответил Махмуд.
– Ты что адвокатом ему заделался? – не унимался Дима.
– Але! Успокойся, ладно. Раз написали надо прочесть.
– Ладно, я пойду на пляж, – привставая со стула, сказал Дима.
Махмуд отложил бумаги и достал сигарету из пачки. Подкуривая, он прищурил один глаз и ответил.
– Иди, и бумаги свои забирай, может на пляже кому втюхаешь это фуфло.
Дима вернулся на место и только собрался ему возразить, как Махмуд оборвал его на полуслове. Он заговорил в телефон по-турецки, потом передал трубку Дитеру.
Переводчиком был таксист Каракюрт.
– Очень сложная коммуникация, – отметил Дима. – Мне можно уже идти?
Махмуду нравился этот уверенный в себе юноша. С момента их первого знакомства прошло несколько часов, но он себя чувствовал так, как будто знает Диму всю жизнь.
– Ты бабки хочешь получить? – спросил Махмуд, добродушно улыбаясь.
– За такие документы я в любом случае получу, если не здесь, так в другом месте. Это беспроигрышный вариант, – ответил Дима.
– Ладно, иди на пляж, будет еще одна встреча, вечером, – ответил Махмуд.
Дитер в это время говорил по телефону, с таксистом. Каракюрт первым делом спросил, как здоровье, понравилась ли ему Вера, потом начал рассказывать о новой партии «Виагры», но Дитер его оборвал на полу слове. Ему не терпелось закончить встречу.
– Скажи им, чтобы вечером показали паспорт, и процедуру его оформления, на английском, – прогавкал он по-немецки в трубку и вернул телефон Махмуду.
Дима поднялся в номер.
– Как под копирку сделанные, ей богу, – подумал он.
Комната была неказистая, из мебели: кровать, туалетный столик и приколоченный к стене телевизор. Он быстро переоделся в плавки, сверху натянул шорты и убрал вещи в стенной шкаф. Дима не удержался и выглянул в окно. Прямо под его номером был бассейн. Датчанка уже сняла лифчик и растянулась на топчане. Она болтала одной ногой в такт музыки. Ее правая грудь немного съехала на руку и волнительно подергивалась.
Надо срочно окунуться, – подумал Дима и вышел из номера.
Махмуд краем глаза заметил, что его новый постоялец не пошел к морю, а свернул к бассейну. Он провел Дитера и вернулся за столик, собраться с мыслями.
Комбинация выглядела замысловато. Немец предлагал гарантированные невозвратные кредиты, от венесуэльских банков, под страховку жизни заемщика. Дима привез почетные дипломатические паспорта, дорого, но, по его словам, с гарантией членства, в престижном, европейском, аристократическом клубе. У Махмуда на руках было сто миллионов долларов США, в акциях Американской химической компании. Начиналась большая игра. Он мечтательно смотрел на зашторенные окна и уже представлял, как загораются в них огоньки, и в пустых номерах появляются люди.
