ракурса.
Андрей, в отличие от меня, держал фонарик твердой рукой, поглядывая то на действия моих нервных пальцев, то на мое сосредоточенное лицо. Но на его лице за всю процедуру ни один мускул не дрогнул, лишь иногда напряженно сжимались губы. Вынув два маленьких, но разрушительных кусочка металла из его руки, я обработала раны, зашила парой стежков шелковой нитки и забинтовала.
– Крови ты довольно много потерял. Все равно тебе следует обратиться к врачу.
– Да нет, сейчас я чувствую себя гораздо легче. Перекусить бы чего… И кровь, и силы восполнятся!
– Ну да, я бы тоже не отказалась.
Я отправилась на кухню и быстро сварила жидкую манную кашу. Пока стояла над кастрюлькой, я все губы себе искусала, нервничая и думая о том, что вот сейчас вернусь, а его уж и след простыл… вместе с моим кошельком, телефоном, парой сережек из тумбочки и… а больше у меня и брать-то нечего. Но все равно – свое есть свое.
– Извини, ничего другого нет, – сказала я, возвращаясь в комнату и вручая ему тарелку.
Он был здесь. Да, здесь.
– Здорово! – весело воскликнул он. – Давно не ел манки! Прямо, как в детстве!
– Справишься сам? – спросила я.
– Обижаешь! Я же не инвалид, слава Богу! А ранение в руку – это пустяк!
Да уж, пустяк…
Я только теперь заметила бледность в его лице. Я села за письменный стол, наблюдая за своим странным гостем, который в два счета уплел всю порцию.
– Слушай, ты, наверное, добрая самаритянка, – заявил Андрей.
Я лишь пожала плечами, молча прихлебывая кашу.
– Можешь позвонить своим друзьям, – я протянула ему мобильный.
– Понимаю. Горишь желанием поскорее избавиться от меня, – кивнул он, но за телефоном не потянулся. – Только по телефону лучше мне с ними на связь не выходить, тем более по твоему. Те, кто стреляли, быстро вычислят наше местонахождение.
Он замолчал на несколько секунд.
– Извини, не хотел тебя втягивать…
– Тогда можешь переночевать здесь, – сказала я и прикусила язык. – Я имею в виду, если слишком устал. Я просто подумала, что тебя смогут забрать твои друзья и отвезти в больницу. А так, я даже на такси тебе денег не могу одолжить – нету. Поэтому можешь остаться до утра, но уйти придется очень рано.
– Я и впрямь чувствую себя неважно, но передвигаться в состоянии. Просто, если позволишь, мне бы хотелось побольше узнать о своей добродетельнице. Быть может, в ходе разговора придумается, как лучше тебя отблагодарить. Ты мне жизнь спасла.
– Пустяки! – махнула я рукой.
– Для меня – нет.
– Ладно. Оставайся, – решила я, хотя и чувствовала себя в его компании очень скованно. – Только мне к экзаменам готовиться надо. На долгие разговоры у меня времени нет. Кстати, нужно застирать рубашку…
Я быстро поднялась со стула.
– Что ты! Выброси ее. Еще чего не хватало!
