а также методы их исследования и приемы изучения. В частности, следует отметить, что в центре внимания источниковедения «находятся вопросы происхождения и авторства источников, история их возникновения и создания, методы интерпретации и анализа их содержания, полноты и достоверности содержащихся в законах свидетельств»[75]. Эти же вопросы, по существу, стоят и перед юридическим источниковедением.
Третья коннотация позволяет рассматривать УК РФ как нормативный правовой акт, обладающий высшей юридической силой. Высшая правовая сила всех законов юридической наукой принимается как данность. Сила закона заключается в его предельной авторитетности в сфере юрисдикции Российского государства.
В истории юриспруденции предельная авторитетность (модальность) законов, издаваемых государством, объяснялась различно: их божественным происхождением – в древние времена, обеспеченностью государственным принуждением – в новое время. Подлинно научное объяснение свойств законодательных актов связано с их текстовой природой. Быть нормативным правовым актом и быть текстом с научных позиций – одно и то же. Объяснение особых свойств текстов, отличающихся предельной модальностью, предложено лингвистической наукой.
С лингвистической точки зрения законы государства по своей природе являются не чем иным, как предельным случаем речи. Следовательно, это текст. Предельный случай речи – речь письменная[76]. Понимание действительной природы закона как предельного случая речи объясняет многие юридические свойства законодательных актов, в том числе такое их свойство, как высшая юридическая сила.
Закон в собственном смысле этого слова можно определить как отграниченную артикулированную ипостась права. Обычно закон рассматривается как объект, принадлежащий внеречевой действительности. Между тем это объект, относящийся к речевой действительности. Закон есть не что иное, как предельный случай речи, т. е. человеческая речь в письменной форме. В уголовном законе юриспруденцию интересуют прежде всего его текстовые свойства. Следовательно, законы вообще и уголовные законы в частности как объекты познания выступают как отграниченные артикулированные объекты.
Как отмечает Ю. М. Лотман, ученого «речь и ее отграниченная артикулированная ипостась – текст – интересуют лишь как сырой материал, манифестация языковой структуры»[77].
Равным образом с точки зрения научного анализа право и его отграниченная артикулированная ипостась – закон – представлены как сырой материал, манифестация особой юридической структуры – правоведения (поведения, реализующего право). При этом правоведение может реализовывать право (норму правоведения), но может и отклоняться от его требований, оставаясь тем не менее самим собой – правоведением. Юридическая наука своим предметом имеет, таким образом, не языковую, а смысловую структуру закона. Иными словами, содержание юридического знания составляет не столько знание
См.:
