первом этаже, на старом, ужасно скрипящем диване с протертой, но еще не прорвавшейся обивкой. Теоретически камеру можно было подключить к телевизору, который стоял в комнате, но пришлось бы тогда искать нужные провода, их могло не оказаться, да и телевизор был старый, с выгнутым экраном и сделанным под дерево корпусом, возможно, что в его конструкции не предусмотрели вероятность подключения еще каких-то приспособлений.
Оператор отогнул от камеры экран – он убирался вбок совсем как стекло заднего вида на машине, плотно прилегая к корпусу.
– Заряжай, – сказал Комов.
Женька нажал на кнопку воспроизведения. Картинка походила на то, что Сергей видел в стекле заднего вида в машине Хасана. Она так же дрожала. Камера раздвигала кусты, протискивалась через них, смотрела на грузинские позиции. Потом оператор нес ее в руке, объектив чуть наклонился, на картинке была земля. Такое, наверное, должна видеть собака, когда она бежит, опустив голову, и нюхает чьи-то следы. На звуковой дорожке записалось их дыхание, тяжелое и хриплое. Они видели свои лица, немного испуганные, вновь испытывали боль, когда падали, разбивая коленки, но боль эта была уже глуше настоящей, той, что они испытывали в реальности.
– Вообще-то офигительно получилось, – сказал Сергей. – Буду в Москву звонить. Надо про все это рассказать.
– Ага, – сказал Беляш.
Арчил Гегечкори
Арчил, облаченный в камуфлированную форму, робко жался на уголке широкой скамейки. Мимо пробегали вооруженные сосредоточенные люди, у каждого из них было свое дело, и Гегечкори остро чувствовал свою никчемность и ненужность.
– Арчи!
Точа призывно махал ему рукой. Арчил сорвался с места и бросился к другу.
– Ну, все решено, – быстро зашептал тот. – Пойдешь со спецгруппой, – Беруашвили многозначительно поднял вверх палец. – Особой группой! – И снова зачастил: – Повезло тебе! С вашим заданием в историю войдете! Такое дело раз в жизни можно получить…
– Постой, Точа, постой… – растерялся Арчил. – Что делать-то нужно будет? Я справлюсь?
– Само собой, – уверенно заявил Беруашвили. – Я обо всем договорился. У них один боец неожиданно слетел. Сожрал что-то не то… Да не волнуйся! Минное дело ты изучал…
– Только на сборах, – напомнил Гегечкори, – и то не сильно.
– Ерунда! – махнул рукой Точа. – Специалистов в этой группе хватает. Парень ты крепкий, спортсмен. Русским и английским владеешь прилично…
– Это-то зачем? – не понял Арчил.
– Язык врага всегда знать полезно. А старшим с вами американец идет, – пояснил Беруашвили. – Это, брат, такой американец… О! От него многое зависит. – Он внимательно посмотрел на друга, обхватил за плечи, ткнулся ему в грудь вспотевшим лбом, отстранился и почти проскандировал: – За-ви-ду-ю! Вернемся в университет, зайдешь в аудиторию, на груди – боевые награды… Не то что я…
– А
