но никак не получалось сдержать слезы, которые наворачивались на глаза. Удары сердца гулко отдавались в ушах. Зачем он вообще поднял эту тему? Что я ему сделал, чтобы он сказал такое? Как он мог говорить, что не был моим отцом?
– Это неправда, – ответил я после долгой паузы, затянувшейся, как мне показалось, на несколько часов. – Ты врешь! Это не может быть правдой… так ведь, пап?
– Боюсь, может, Джон. Мне очень жаль, что тебе вот так пришлось об этом узнать. Но не переживай – нет никакой разницы. Это ничего не меняет. Мы по-прежнему любим тебя. Честно говоря, мы любим тебя даже больше, ведь ты наше сокровище.
Все это стало для меня ужасным ударом, который угодил прямо в живот. Я понимал, что Джерри наверняка говорил правду.
Пораженный, я не мог вымолвить ни слова. Мне даже в голову не пришло спросить, кем на самом деле были мои родители, ведь я был полностью сосредоточен на тех, кто ими не был.
Джерри продолжил говорить, пока я всхлипывал и пускал сопли на школьную рубашку. Плечи мои подрагивали под тяжелой рукой Джерри, я не мог справиться с собой. Я был опустошен.
– Ты ведь знаешь тетушку Мэрилин? – донеслось до меня, когда я прислушался к его словам.
Я кивнул. Конечно, я знал тетушку Мэрилин, хоть и нечасто с ней виделся. Но она ведь была моей сестрой, разве нет?
– Вот тетушка Мэрилин и есть твоя мама, – сказал он мягко, словно в этом не было ничего удивительного.
Я был совершенно сбит с толку и ревел без остановки: слезы катились по щекам, пока я безуспешно пытался сдержать их.
– Нет, это неправда, пап. Этого не может быть. Ты мой отец.
Мэрилин была дочерью Джерри, поэтому должна была быть моей сестрой, как же иначе? Должна была! Я ничего не понимал.
– Прости, парень, но это правда. Но, как я уже сказал, это ничего не меняет. Ты был и всегда будешь младшим из моих сыновей.
Перед глазами у меня встал образ Мэрилин – ее круглое улыбчивое лицо, короткие темные волосы и тонкие выщипанные брови. Она сделала брови совсем тонюсенькими по моде начала восьмидесятых, хотя мне всегда казалось очень странным вырывать собственные волосы. Был ли я похож на нее? Я не знал. В голову вообще ничего не лезло. Я едва мог припомнить, когда в последний раз видел ее.
Кем бы она мне ни была – тетушкой, сестрой или матерью, – я почти не знал ее. И в тот момент меня это не волновало. Для меня она была человеком, который время от времени появлялся в нашей квартире и которого мне велели называть «тетушкой Мэрилин». Она не обращала на меня особого внимания и не выказывала особой привязанности ко мне. Она даже не всегда приходила к нам даже на мой день рождения и на Рождество. Порой мне казалось, что она вообще не замечает моего присутствия.
– Мне придется уйти отсюда? – выдохнул я, не понимая толком куда, ведь дома у Мэрилин я никогда не был. Когда я был младше, она жила в другой части Лондона со своей матерью, но теперь я и представления не имел, где она осела. Мне было почти десять, так что ей должно было исполниться двадцать шесть. У нее была своя
