жар
Дом Стояна, где он жил вместе со своим престарелым отцом, стоял самым первым от берега залива, прямо в дюнах, среди высоких и стройных сосен. В тёмные осенние ночи мощный ветер нагонял воду на песчаный берег и полностью его затапливал, подгоняя её прямо к бревенчатым стенам ветхого дома, покосившегося от времени и сильных бурь. Ветер налегал всей своей мощью на еле живые стены хибары и каждый раз норовил унести её в открытое море. Но проходили годы, а жилище старого рыбака каким-то чудом умудрялась удерживаться на своём месте. Отец говорил жителям рыбацкой деревни, что его дом оберегает коловрат и только именно благодаря ему его старый дом не забрало к себе море и не сожги меченосцы.
На все просьбы соседей: убрать из своего дома символ старой веры, старик с негодованием отвечал: «Наши предки на Руяне обходились без их веры, и дальше бы жили счастливо, если бы к нам в Аркон не пришли поборники человеческого распятия и не разрушили наше святилище Святовита. Кто теперь властвует на землях нашего острова Руяна? Немцы – слуги мёртвого человека! Теперь они и сюда пришли! Они не только наш, но и все другие народы заставляют ему поклоняться! Тьфу, смотреть на них противно! Совесть человеку неправедной верой не заменишь! Сколько костров и пожарищ эти ироды устроили, сколько людей за верность своим предков уже загубили, а сколько ещё уничтожат!». Соседи обычно с ним не спорили, ибо знали не только его крутой норов, но и его удивительные способности. – лечил людей он в деревне, но платы за своё лечение с них не брал, поэтому его и уважали, и побаивались.
Расположив свой инвентарь на скамейке, под глухой стеной дома, Стоян придирчиво разглядывал рыбацкие сети. Он тщательно проверял целостность ячеек и крепость узлов, удерживающих грузила и поплавки. Молодой рыбак изредка поглядывал на далёкий горизонт моря, которое отсюда казалось ему таким бескрайним. Там, вдали иногда появлялись большие суда, которые спешили в рижский порт с дорогим грузом из Ганзы или уходили из него обратно, груженые в основном товарами из русских земель. Когда появлялось очередное судно, Стоян откладывал в сторону железную, штопальную иглу, и долго глядел в след кораблю, пока тот не скрывался из виду. Тогда Стоян снова брался за иглу и продолжал латать сеть.
Престарелому отцу уже было не по силам рыбацкое дело, потому что оно требует от рыбака большой выносливости, твёрдой руки и зоркого глаза. Всё это уже в прошлом и теперь отец Стояна частенько присаживался на скамейку рядом со своим единственным сыном, складывал старые высохшие руки на набалдашник посоха, с которого во все стороны света сурово глядит четырёхглавый Бог Святовит и долго, не отрываясь смотрел на море, щурясь, – толи от старости и плохого зрения, толи от чрезмерно яркого солнца, толи от удовольствия. Он любит наблюдать за сноровистыми действиями своего сына и радуется, что Бог Солнца – Хорос и покровительница любви и супружества – Лада после стольких долгих лет, в конце концов, смилостивились и к старости подарили ему и его жене такого замечательного, крепкого и умного парня. Его горящие огнём волосы цвета восходящего солнца, и синие, как глубины моря, глаза ясно указывали ему на дарителей такого великого счастья. Стоян изредка перехватывал переполненный гордостью взгляд отца, но старался делать вид, что ничего не замечает. Внезапно его размышления прервали всполошённые крики деревенских мальчишек и нервное ржание лошадей.
– Отец, в нашей деревне чужие! – легко вскочив на ноги, крикнул Стоян.
– И кто это может быть? – вытянув морщинистую шею, недоумённо спросил старик.
– Сейчас узнаю, отец, – ответил Стоян, скрылся за стеной дома, и тут же быстро прибежал обратно. – Меченосцы за своей десятиной к нам пожаловали, отец!
– А чем же мы им отдавать-то будем, всполошено взмахнул руками старик. Рыбы-то в море в этом году совсем мало, самим еле-еле хватает!
– Иди в дом, отец, я попробую с ними поговорить!
Едва старый рыбак скрылся в доме, как подъехал всадник, а за ним шёл ландскнехт. Рыцарь в начищенных до блеска доспехах и с поднятым забралом, а второй, видимо, кнехт, в кирасе и шлеме – сопровождал его. За спиной у кнехта висел лёгкий, ручной арбалет. Рыцарь же держал правую руку на мече и стоял перед Стояном, в то время как у кнехта в руках был уголь и дощечка для записи изъятого оброка.
– Ты хозяин этой лачуги? – надменно спросил рыцарь, презрительно выпятив нижнюю губу.
– Хозяин приболел и не может выйти, а я его сын, – спокойно ответил Стоян.
– Веди сюда своего отца, я должен разговаривать именно с хозяином лачуги! – гаркнул педантичный немец.
– У него ноги болят и ему трудно выйти!
– Ты что, мне перечить надумал, батрак! – визгливо закричал рыцарь.
Кнехт, стоявший позади рыбака, тут же бросил в наплечную сумку писарские принадлежности и, сняв со спины арбалет и стал его торопливо взводить.
– Я
