style="font-size:15px;"> – Баушка! Да ты че-то спутала. Здесь такие не живут и не жили никогда.
– Я к ним пришла.
– Мамка!.. Мамка!.. Глянь, какая-то к нам старушка приблудилась, вся коричневая, стра-ашная!.. На ней балахон, а на ногах – как у дяденьки – сапоги разбитые!..
– Я к ним пришла.
– Бабулька… Ты че… тут забыла?.. Ты – на мою мать похожа как две капли… Выпей с Гончаровым!.. Душу уважь…
– Я к ним пришла.
– Бабушка, проходите на кухню, там тепло, я окна сегодня ватой заложил, ко мне бы можно было, да нельзя, у меня там преферансисты, накурено, так грязно, так неприбрано, так…
– Я к ним пришла.
– Че тебе здеся надо?.. Че здеся надо, старая карга?.. Уж больно ты цыганского виду… Проваливай!.. Того гляди, самовар мой в подоле унесешь… Иконку – украдешь!..
– Я к ним пришла.
– Тамарка, может, это к нам тетя Дуся из Павлова приехала?..
– Я к ним пришла.
– Господи, Господи, с нами крестная сила, спаси и сохрани, Паня, да какие у нее глаза страшные, сгинь, пропади, нечистая сила, обереги нас, сила Божия, помилуй нас, грешных…
– Я к ним пришла.
– О, bonsoir, la grande Mort! Pardonnez-moi… в кладовке живу… угостить нечем…
– Я к ним пришла.
Троица коммунальная (Саня, Степка и Старуха-Смерть)
– Наш чай, нам на веку сужденный,
Мы в холода испили весь.
Мой мир. Мой слабый, нерожденный.
Еще – во мне. Пока что – здесь.
– Ты, Санька… Плачешь, мерзнешь, бредишь…
Взаправду: к бабам с животом
И на кобыле не подъедешь…
А что же будет там… потом?..
– Ох, Степушка… гляди – старуха!..
Лицо – землистее земли.
Каким прозваньем люди глухо
Ее когда-то нарекли?..
– Ну, Александра… Подь поближе.
Ее узнал. Какая мгла
В очах. Я ничего не вижу.
Она пришла. Она пришла.
…Был накрытый багряною скатертью стол.
На столе возлежали на блюдах объедки.
За стеною – скандал упоительный шел
Во бескрылой семье куропатки-соседки.
Золотела в кольцом застывающей тьме,
Как горящая бочка, настольная лампа.
И за старым столом, как на нарах в тюрьме,
Положивши на скатерть не руки, а лапы —
Дрожью пленных зверей, ядом гона полны,
Болью жизни, что бродит винищем – в бутылях! —
Трое молча сидели. Без слез. Без вины.
В полумраке каморки навеки застыли.
Молодая девчонка с тугим животом
Потянулась за курицей, что на тарелке…
Парень с голою грудью, с дешевым крестом
Налил водкой дешевой стальные гляделки.
Головы он налево не мог повернуть.
А по левую руку Старуха сидела.
И лицо ее было – коричневый путь
Грязью, кровью, снегами пропахшего тела.
Вместе с бабой брюхатой сидела она.
Вместе
