афганской реки, которая то бросала им в глаза отраженные водой снопы солнечного света, то внезапно открывала таинственные и тревожные повороты, скрывающие неизвестные опасности.
Затянувшееся молчание нарушил американец:
– Скажи, майор, ведь ты профи, а у тебя одна комната и нет денег… Не понимаю…
– Что ты не понимаешь? Не понимаешь, что Отечество не в твоих сраных баксах и не в особняках с бассейнами? – раздраженно бросил Сарматов.
– А-а, опять русский идеализм! – усмехнулся американец. – Только объясни мне, майор, что ищет твое Отечество в Африке, в Латинской Америке, здесь, наконец?
– А твое? – вопросом на вопрос ответил Сарматов. – Только не начинай со мной душеспасительную беседу о демократических ценностях и правах человека!..
– Здесь и везде мы сдерживаем вашу экспансию…
– И заменяем ее на свою! – подхватил Сарматов. – Знаешь, полковник, здесь не самое лучшее место и время для выяснения истины!.. А она, по-видимому, в том, что в будущем мире лучшие шансы выжить у того, кто владеет сырьевыми источниками. Их мало у Америки и мало осталось в остальном мире, зато они есть у России. Но прибрать их к рукам вам мешает присутствие в России русских.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь… – Американец с интересом ждал продолжения разговора.
– Понимаешь! – зло усмехнулся Сарматов. – Мне известно, что ты прикладывал руку к программам «Голоса Америки» и прочим «вражьим голосам»…
– Это так! – кивнул американец. – Я специалист по русским!
– Вы на весь мир кричите о нарушении прав человека в России, но только о нарушении прав инородцев, а нарушения прав русских вы в упор не видите и никогда не видели. И действительно, какое вам дело до разоренных социализмом русских деревень, до несчастных русских стариков и старух, умирающих без медицинской помощи. А эта волна русофобии?.. От русских требуют какого-то покаяния, даже за то, что они сломали хребет Гитлеру. А ведь мы-то с тобой изучали в академиях, что проведению крупной политической и военной акции предшествует пропаганда против населения противника с целью его дезориентации и подавления воли к сопротивлению. И заметь, вы ее ведете против русских, а не против казахов, узбеков…
– Уж не считаешь ли ты, что перестройка – наша акция против России?
– Да, честно говоря, я не знаю, что это такое. Но хорошо знаю, что вам это выгодно. Единственное могу сказать, что благодаря ей и мы наконец освободились от большевизма. А это, поверь мне, уже великое благо.
– В Америке большинство людей до сих пор считает, что русские и большевики – это одно и то же.
– Мало ли что вы там, в своей Америке, считаете! – зло усмехнулся Сарматов. – Вот, например, до сих пор думаете, что это вы разгромили Гитлера! Вообще что вы в вашей сытой Америке можете знать о русских?
– Я считал, что знаю вас, – после минутного молчания продолжил разговор американец. – Но, влипнув в эту историю, понял, что не знал вас совсем… Хотя о большевизме я все
