имелась агентура.
Диверсанты промахнулись, прыгнули западнее. Возможно, их командование дезинформировали. Такое тоже случалось.
– Не хочешь разговаривать, Савочкин? Хорошо подумал?
– Да пошел ты, гнида фашистская!
Немецких захватчиков Бабула не любил. Сотрудничал с ними, выслуживался, но все равно терпеть не мог.
Третий рейх не собирался создавать независимое украинское государство, хотя два года назад многим казалось обратное. Повелись националисты на заманчивую перспективу, отключили головы. Вот и приходилось им теперь прозябать в подполье.
Но советскую власть Нестор Бабула не любил еще больше. Это было что-то патологическое, звериное, на уровне рефлексов и инстинктов. Насмотрелся с тридцать девятого по сорок первый, хватит.
– Скажи, ты веришь в загробную жизнь?
– Нет, – прохрипел парашютист.
Зачем он об этом спрашивает? Даешь воинственный материализм и атеизм на шестой части суши!
– Ну что ж, лейтенант, тогда хороших новостей для тебя у меня нет.
По знаку заработала лебедка. Взвилось тело, забилось в судорогах от нечеловеческой боли. Конечности выворачивались из плечевых сумок. Рук у офицера уже не было. Они держались на полосках кожи, болтались, как пустые рукава. Голова откинулась назад.
Бабула подавил в себе искушение рубануть чеканом по шее москаля. Ведь надо иногда себе в чем-то отказывать. Карагуля, закусив губу, ослаблял натяг цепи. Сморчук зевал, набивал табаком очередную цигарку.
Пленник рухнул на доски и не шевелился. Хотя, возможно, жизнь еще теплилась в нем. Парень из Ленинграда был крепким, отъелся на комиссарских харчах. А немцы слабаки. Третий год не могут взять этот город.
– Ну и куда его теперь? – озадачился Карагуля. – Не жилец он, пан поручик, домучили скотинку.
– Вот свиньям его и отдайте, – проворчал Бабула, направляясь к лестнице. – Пусть полакомятся.
– А они будут жрать кацапа? – спросил Карагуля.
– Будут, – заявил Сморчук. – У Якова сознательные свиньи.
– Ладно, уберите тут, – распорядился Нестор, выбрался во двор, развалился на завалинке и вытянул ноги в яловых сапогах.
Начинался летний день. Солнце поднялось, дул освежающий ветерок. По небу плыли перистые облака. Сурово шумел лес, окружающий хутор Рогуч.
Потрепанный отряд Бабулы пришел сюда три месяца назад. На хуторе формально хозяйничал Яков Коряк, крепкий крестьянин, предоставивший свои владения борцам за Украину. Попробовал бы только отказать!
Хутор располагался в выгодном месте, недалеко от вертлявой Козынки с заросшими берегами. До ближайшего села Бережаны – пятнадцать верст. До Злобина – еще шестьдесят. Все значимые дороги в стороне. Вокруг дремучий лес, пройти через который могли только местные жители. Дубы, осинники, еловые чащи, чересполосица оврагов и заболоченных
