ртов, которых нужно кормить трижды на дню, – катастрофа!
За спиной послышалось многозначительное покашливание.
– Послушай меня, Нестор. – Яков, прихрамывая, подошел к сотнику.
– Говори, – бросил Бабула.
– Ты же знаешь, я ездил четвертого дня в Бережаны. Повидаться надо было с вашим парнем из самообороны. На обратном пути на рынок заглянул, Ганка просила кое-что из посуды купить. Дальнего знакомого встретил. Это Влас Раковский с хутора Белого. Он харчей закупил полную телегу. Одной муки мешков семь, а еще картошку, соленья, соль с сахаром. Семья у него, конечно, большая, шесть ртов, но все равно много. Немцев он дюже не любит, но это ладно. Влас и вашего брата, Нестор, не любит. Неласково отзывался про УПА, прихвостнями фашистскими обзывал, бандитами с большой дороги, головорезами, которые только прикрываются идеей, а сами полные негодяи. Я, понятно, не стал ему говорить, кто у меня на хуторе живет, улыбался, кивал.
– Продукты, говоришь, покупал. – Бабула задумчиво почесал переносицу. – И о нашем брате неласково отзывался.
– Точно. Говорит, среди поляков в соседнем хуторе столько приличных людей было, а отряд Забуловича пришел и всех без разбора в мелкую капусту порубил, даже стрелять не стал, потому что патроны жалко. Я вот думаю, Нестор, хорошо бы этому гаду взбучку сделать, а заодно и конфискацию учинить. Сдается мне, что у Власа по сусекам поскрести – не только эти семь мешков найти можно.
– Молодец, Яков. – Бабула поощрительно похлопал хуторянина по плечу. – Верно понимаешь текущий момент, сознательный ты наш. Дорогу на хутор знаешь? Незаметно можно проехать?
– Можно. По прямой лесами верст десять будет.
– Отлично, поедешь с нами. – Бабула повернулся к помалкивающему заместителю. – Ты тоже, Вавила, собирайся. Пять человек бери, две подводы, в полночь выступаем. Пусть эти люди отдохнут, а остальным спуска не давай, чтобы работали как каторжные.
– Слушай, Нестор. – Хозяин хутора замялся, как-то занервничал. – Может, вы сами, без меня? Вроде как знакомец мой этот Влас, нехорошо получится.
– Извини, Яков. – Сотник развел руками. – Никто тебя за язык не тянул. Да не трусь ты, пан Коряк. Просто дорогу покажешь. На подводе посидишь, пока мы с твоим знакомцем разберемся. Посторожишь имущество, а то время лихое, всякая шваль по лесам шастает.
Он валялся на мятой кровати в комнате, выделенной от щедрот Якова Коряка, таращился в потолок. Каморка в пристройке на краю хутора была узкая, не развернуться. Но Бабуле места хватало, в быту он был неприхотлив.
Главное преимущество – окно за кроватью. За ним дырявый плетень, лес стеной. Чуть опасность – ногой высаживаешь раму, ныряешь в чащу, и ни одна собака не найдет.
Он должен был отдохнуть, ночь предстояла трудная. Но Нестор не мог уснуть, вертелся, потел, со злостью смотрел на распятие, висящее на стене. Какого хрена Яков его сюда прицепил? Жалобный лик Христа,
