как можно ближе, чтобы сосчитать людей. Когда их разделяло полсотни шагов, Любор заметил движение в стороне – один из караульных удалился в лес. Любор дал товарищам знак ждать, а сам пошёл наперерез тому. И когда караульный, обойдя по кругу большой дуб, распоясал кушак и спустил портки, уже готовый присесть на корты, из мрака к его горлу подплыло лезвие судлицы2.
– Ты будешь говорить не громче моего, – прошептал ему Любор, подцепив его копьём за шею и выпрямив перед собой, – Зашумишь – убью.
Караульный кивнул, тут же обрезался о лезвие, вздрогнул, но звука не подал.
– Кто вы такие?
– Древляне мы, – ответил караульный.
Они, как и все славяне и скандинавские русы, понимали друг друга.
– Сколько вас?
– Тут мало. Пятнадцать воинов, княжич, три его жены, и ещё пять женщин.
– Зачем вы тут?
– Идём до Киева.
Любор нахмурился.
– Через наши земли?
– Кораблей на всю дружину не имеем, вот и часть пешими отправили.
– А что в Киеве? Войной идёте?
– Нет. Аскольд, князь Киевский, зов дал. На Царьград за море по весне идёт, а теперь племена созывает со всех концов. Вот и нас позвал. Мы, древляне племя вольное, дань не платим, нам и награды больше выйдет. А вы разве…
Любор напряг копьё, и караульный зашипел, выгибая шею.
– Тихо!
Они прислушались – в становище было движение. Наверное, долгое отсутствие товарища заинтересовало остальных. Так и было – с поляны позвали.
– Тебя кличут? – спросил Любор.
– Меня.
– Отвечай. Скажи, идёшь.
– Да тут я! – вяло отозвался караульный, косясь перепугано на Любора и древко в его руке.
С поляны отпустили шуточку про кишки и рассмеялись.
– Наших девиц куда увели? – продолжил Любор.
– Не знаю о том. Перуном клянусь, не знаю.
– А где ещё ваши тут?
– Остальные ушли. А нам ждать велено малую дружину княжичеву, и утром тоже уйдём. Никого не тронем.
– Не тронете? – зашипел ему в лицо Любор, – Лжец! Вы уже руки запустили. Куда направились те, кто ушёл? У них наши жёны.
– Не ведомо. Кто ж мне-то скажет, сам посуди. Ну кто я такой?
Любор поставил караульного на колени и вознёс копьё.
– Если ты никто, и ничего не знаешь, то к чему землю топчешь и небо коптишь?
– Не убивай! – захрипел тот, падая лицом в ноги Любору, – Клянусь, Перуном, Сваргой, матерью сырой землёй! Не знаю, куда увели девиц. Да и не найдёшь уже. То были, видать, остатки, кто сзади шёл, да полакомиться решил, свернул к вам. Они уже догнали дружину, уже до кораблей дошли, и утром, глядишь, в Киеве будут. Пощади. Забудь
Судлица – обоюдоострое славянское копьё.
