лицом. Пальцы ее бегали по клавишам старенькой печатной машинки. Треск стоял как в печке. Она подняла глаза, сделала их большими, как блюдца, до краев наполненными смыслом и быстро поднялась. Этой особе, к которой благоволил комендант Глазьев, тоже не понадобились документы Алексея. Ей хватило зрительной памяти.
– Сидите, – заявил капитан. – Занимайтесь своими делами.
Алексея бесило, когда при виде его удостоверения, в котором, как он считал, не было ничего ужасного, вытягивался по струнке весь военный люд, вплоть до дивизионного начальства. Лишь бы выслужиться, произвести хорошее впечатление, чтобы чего не подумал, не взял на карандаш. Это те самые люди, которые еще вчера бесстрашно ходили в атаку, смеялись в лицо смерти. Они знали, что за ними нет никакой вины, но органам виднее.
– Там? – Алексей кивнул на дверь кабинета.
– Там, – сказала женщина, села и украдкой скользнула взглядом по ладной фигуре офицера контрразведки.
Он и сам знал, что в форме выглядит лучше. Многие дамы ему об этом говорили.
– Хорошо. – Алексей сделал пару шагов и остановился. – Напомните, как вас зовут?
Она опять вскочила.
– Лейтенант Савицкая Ирина Владимировна. Служила старшей в группе телефонисток в батальоне связи, который дислоцировался под Дубнами. В апреле подразделение расформировали, меня и еще двух человек направили на работу в Збровичскую комендатуру. Я хорошо умею печатать на машинке, товарищ капитан… – Женщина смутилась, потупилась.
– В гражданской жизни вам это очень даже пригодится, – сказал Алексей. – Откуда вы родом?
– Родилась под Киевом, товарищ капитан, – быстро ответила женщина. – Окончила техникум связи в сороковом году.
– Были в оккупации? – Он по привычке насупил брови.
Женщина занервничала и проговорила:
– Под немцами мы прожили совсем недолго, три месяца. Отец был бухгалтером на машиностроительном заводе, знал людей из подполья. Нас вывезли лесами через линию фронта, доставили в Калинин, потом в Орехово-Зуево. Отец и там работал на заводе, я подала заявление в военкомат…
– Хорошо, мы с вами еще поговорим, Ирина Владимировна. – Он распахнул дверь.
Комендант, придерживая разбитую крышку, прикрывающую мембрану телефонной трубки, крыл матом какого-то Зуева из хозчасти.
Алексей поморщился. Жизнь без мата небогата.
Комендант почувствовал постороннего, мгновенно перешел на русский литературный и швырнул трубку. Понятно, отчего она разбилась. Нервы у всех не железные.
– Проходите, товарищ капитан, – сказал он и начал выбираться из-за стола, загроможденного ненужными вещами.
– Нет уж, лучше вы к нам, Николай Акимович. Забыли, что мы договорились встретиться? Через пять минут жду вас в своем кабинете. И капитана Рыкова тоже.
Вскоре он стоял у окна в помещении, выделенном ему
